Гульсум прошла в комнату. Марьям лежала на диване в джинсах и свитере, хотя в квартире было очень тепло — солнце ярко светило в открытые окна. Марьям молча смотрела на Гульсум. Она даже не поздоровалась. Но Гульсум поняла, что у нее не было на это сил. Под глазами черные разводы, бледная как смерть, волосы спутаны, не мыла, как минимум, неделю.

— Ты приехала, — почти шепотом сказала она.

— Да, как видишь, — Гульсум пожала плечами. Но тут же подбежала к Марьям и присела на корточки. — Что с тобой, Марьямчик, милый?

Марьям пыталась сглотнуть слюну. Слюны не было, и она шепотом прохрипела:

— Принеси водички, умираю.

Гульсум рванулась на кухню, налила в кружку воды и вернулась в комнату. Марьям жадно выпила воду до дна.

— Ломка, — сказала она.

— Героин?

Марьям кивнула.

— Все болит?

Марьям опять кивнула.

— Что делать?

— Там, на кухне, все есть. Кольнешь, а?

Гульсум молча смотрела на подругу.

— Немножко, Гуль, а то умру.

— Хорошо.

Гульсум нашла на кухне одноразовый шприц, набрала жидкости из банки, взяла резиновый жгут. Вернулась к подруге, взяла ее руку, которую та покорно протянула, перетянула резиной и завязала. Нашла целую вену — а таких было немного, все истыканы — и ввела иглу. Марьям закрыла глаза.

— Я полежу немного, хорошо, пока не отпустит?

— Конечно, Марьям. Я посижу с тобой.

— Спасибо, Гуль.

Марьям порозовела, открыла глаза, улыбнулась:

— Вот теперь хорошо. И сразу спать захотелось. Я не спала двое суток.

— Ну и поспи.

— А ты не обидишься?

— Не обижусь.

Гульсум взяла в шкафу верблюжье одеяло, которое было у Марьям с детства, накрыла ее и поцеловала в щеку.

— Спи.

Марьям закрыла глаза и задышала ровно и глубоко. Гульсум вышла на кухню, включила воду, перемыла всю посуду, расставила ее в сушилке, нашла пачку чая, заварила. Потом, взяв с тумбочки ключ, вышла, закрыла дверь и отправилась на рынок купить хлеба, сыра, фруктов. Когда она вернулась с двумя пакетами еды, Марьям спала. Гульсум решила приготовить обед. Суп будет из пакетика, на второе она пожарит мясо, сварит картошки, сделает салат из капусты и огурцов. Чай она уже заварила, их любимый, жасминовый.

Гульсум огляделась. Если бы не наркотики на кухне и не жалкий вид Марьям, можно было подумать, что в квартире живет не одинокая наркоманка, а вполне преуспевающий, ну, по крайней мере не бедный человек. Все было аккуратно, чисто, телевизор новой модели, стереосистема, ковры. В ванной приличная сантехника, тогда, перед лагерем, Гульсум не обратила на это внимания. Ну что ж, хотелось бы надеяться, что это только эпизод в жизни Марьям, думала Гульсум. Хотелось бы надеяться, но надежды было очень мало.

Когда мясо было готово, Гульсум услышала за спиной:

— Вот это аромат! Давно я не ела такой вкуснотищи! Дай я тебя обниму еще раз, Гуль-Гуль!

Они обнялись и поцеловались.

— Что случилось, Марьям? Что это? — Гульсум взглядом показала на шприцы.

Марьям махнула рукой.

— Не обращай внимания. Я не наркоманка. Так, хреново было, а Меджид предложил. Знаешь, как бывает плохо, тебе ли объяснять? Ну вот, я и согласилась. И сразу отпустило. Потом еще раз. Но теперь поняла — кончать надо с этим.

— Справишься?

— Справлюсь. Я сильная.

— Я знаю. А кто это — Меджид?

— Мой парень.

— Он был у тебя сегодня?

— Был. А ты откуда знаешь?

— Я с ним столкнулась на лестнице. Он чуть с ног меня не сбил.

— Да, он такой, все время спешит, — задумчиво сказала Марьям. И всей грудью вдохнула запах мяса. — Слушай, я больше не могу! Я быстренько помоюсь, и будем праздновать твой приезд. Все подробно расскажешь.

Марьям скрылась в ванной, а Гульсум крикнула из кухни:

— А куда твой Меджид все время спешит?

— Если бы я знала, он довольно скрытный. — Гульсум услышала шум воды. Марьям мыла голову. — Но знаешь, мне это и нравится, я поняла. Настоящий мужчина, самец. Немногословный, агрессивный.

— Что же он тебя к наркотикам приучает, этот самец?

— Ну, это было всего два раза, больше не будет. Он помочь хотел. Ладно, не бери в голову, я не наркоманка.

— Хотелось бы думать, — сама себе сказала Гульсум. Несмотря на свою тоску, которую ощущала физически, комок в горле, боль в мышцах, она ни разу не подумала о наркотиках. Сейчас даже удивилась этому. Но потом поняла. Все произошло так стремительно, что у нее даже не было времени об этом думать. А теперь после лагеря ей не хотелось впадать в новую депрессию, которая, она знала, неизбежно последует за приемом наркотиков. Пусть ей будет плохо, но так, что она сама сможет справиться с этим, а не химия будет вести ее по жизни.

Марьям вышла из ванной в зеленой футболке и белых трусиках, благоухающая французской туалетной водой и весенней свежестью. Она потрясла головой, и капли воды полетели на Гульсум. Если бы не синяки под глазами, она выглядела бы неплохо. Гульсум отметила, что она похудела, раньше Марьям была чуть полновата, а теперь стала очень сексуальна. У нее появилась талия, а чуть полноватые ноги и тяжелая грудь делали ее фигуру очень женственной.

— Ты похудела, — сказала Гульсум. — И стала лучше, если бы не эти разводы под глазами. Марьям, кончай с этим!

Марьям опять обняла Гульсум и поцеловала:

— Вот только ты говоришь мне приятные вещи, больше никто. Хорошо я выгляжу?

— Супер.

— Я на диете сидела. На вынужденной, правда, денег не было совсем. Три дня только чай пила. Но зато видишь, какой результат. — Марьям покрутилась перед большим зеркалом в коридоре. Повернулась к нему спиной, оглянулась на себя, слегка спустила трусики. — Вот только попа у меня великовата. И ноги.

— Все в твоих силах. По-моему, похудеть — проблем нет. Но если будешь колоться, результат непредсказуем. И вообще загнешься.

— Да ладно, Гуль, хватит, я сама знаю. Пока тебя не было, такая тоска тут.

— Можно подумать, что раньше ты со мной часто общалась. Я же в Москве все время была.

— Да, но тогда как-то не так было. Сейчас все девки как с ума посходили. Многие, кого я знаю, в шахидки собираются. Да, кстати, а ты не собираешься? Ты же в лагере была. Ну-ка рассказывай, чему учили?

— Нет, в шахидки я не собираюсь. Но что надо — сделаю. У них там — общины, куда твоих девушек приглашают. Мне рассказала девушка русская одна. Она тоже в лагере была. Там, кстати, им мужа находят, чтобы дарил им сексуальные радости. Так они и говорят. И наркотиками, кстати, потчуют. Причем смеси самые неожиданные. В общем, зомбируют. Твой Меджид — откуда он?