— С одной стороны — да, вы можете расстраиваться, предаваться депрессии, но, по-моему, это глупо. — Саша решил развеселить девчонок. В конце концов все было не так уж и плохо. В работе им не отказали. А все блага оставались при них.

— Вот тебе и Италия, вот тебе и Кармен, — грустно затянула Аня.

— Ты что, Анют, целый год репетировала это шоу, а у тебя не принял его худсовет? — Саша начинал злиться. Тоже мне королева балета. — Да мы его за два часа сбацали! Все, между прочим, очень справедливо получается. Это пока еще халтура, сырец, а не шоу, пусть этот итальянец об этом не знает. Мы-то знаем. Сама знаешь, что без работы, без долгой, кропотливой, неспешной работы над номером ничего путного не выходит. Вот и хорошо, что этот Манчини не хочет. К тому же, ты обратила внимание, он сказал — пока? Мужички должны привыкнуть. А потом развернемся. За это время как раз усовершенствуем танец. Что, разве я не прав? — Саша посмотрел в глаза Маше, потом Насте, ища у них поддержки.

— Да все правильно, прекрати, Анька! — сказала Настя. — Все нормально. Двести евро за вечер — поди плохо, у нас, если помнишь, ты пятьдесят баксов получала. Плюс кормят и поят. А живем мы как? Как королевы. В горах, на природе. Да что тебе еще надо? Перестань!

— Да она давно перестала, — Маша подошла к Ане, обняла и поцеловала ее. Та улыбнулась.

— Да ладно, я что? Я ничего, лишь бы всем было хорошо. Нам хорошо? — она улыбнулась своей очаровательной улыбкой и потрясла черными волосами. Так она делала, когда у нее было очень хорошее настроение.

— Нам — супер! — сказала Настя и подняла бокал. — Давайте выпьем за нашего единственного мужчину.

Все радостно чокнулись. Саша скромно заулыбался.

— Ну, пока — единственного. Это, наверное, ненадолго.

— Перестань, Шурик, ни один итальяшка с тобой не сравнится, — сказала Настя. Александр посмотрел в глаза Марии, она подмигнула: да, Настя права, ты наш единственный и неповторимый.

— Ну что ж, ловлю на слове, — засмеялся Саша, — особенно не увлекайтесь, — он постучал по бокалу пальцем, — завтра мы работаем.

— А сегодня, что будем делать сегодня? — спросила Аня.

— Сегодня нас приглашают на экскурсию по ночному Турину. По злачным заведениям, — сообщил Саша программу.

— Да много ли тут злачных заведений? Турин — городок-то маленький, — сказала Настя и прикурила от протянутой Сашей зажигалки.

— Не скажи. Тут может быть все что угодно, и, кстати, когда будем одни, вести себя надо очень аккуратно. Италия… — задумчиво произнес Саша, глядя на двух крупных мужчин за соседним столиком, не сводящих глаз с девушек, особенно с Насти.

Экскурсия по Турину была интересной, но довольно утомительной. Синьор Ринато заводил их в различные ночные заведения, знакомил со своими друзьями-хозяевами. С каждым из них они выпивали. Саша отметил, что итальянцы, как и все остальные иностранцы, пьют значительно меньше русских, и никто не заставляет пить до дна. Но пригубить с каждым надо было обязательно. Вино же было настолько вкусным, что просто пригубить его ни Саша, ни девушки не могли. Они еще не привыкли, что вино у них в ежедневном рационе, и поэтому пили его в эту ночь, как и в предыдущую, не думая о том, сколько процентов чистого спирта в количестве выпитого ими волшебного напитка. В конце экскурсии в одном из стриптиз-клубов они пили кофейный ликер, потом вишневый, потом популярный в России во времена перестройки «Амаретто».

Вкус миндаля еще оставался во рту, когда они наконец вернулись к себе в Виверону. Войдя в коттедж, сразу же распрощались до утра и условились, что на этот раз завтрак будут готовить девушки. Теперь их очередь подавать кофе в постель.

На этом, усталые, разошлись по своим комнатам. Саша принял душ и, покурив на веранде, улегся в постель. Через десять минут его разбудили горячие губы, которые ласкали его грудь, соски, сначала один, потом другой, потом целовали его в живот, потом ниже. Усталость сняло как рукой, он возбудился очень сильно. Саша протянул руку и погладил девушку по голове. Волосы жесткие, длинные, слегка вьются. Они приятно щекочут его живот. Анька. Надо же, а утром, когда он был с Машкой, он думал, что теперь будет спать только с ней. Но вот пришла Кармен, и лучше ее в постели нет никого. Ее темперамент, ее резкие порывистые движения, ее стоны, даже не стоны, а крики — все это возбуждало, волновало. Машка с Настей наверняка слышали, как она кричит, весело подумал Саша, перевернув Кармен на спину и обняв ее ноги своими ногами — в такой позе оргазм переживался гораздо острее, хоть и наступал чуть раньше обычного. Но брюнетка была давно готова, и они вместе под ее крики и его рычание испытали чувственный восторг и, улетев в страну вечного кайфа и наслаждения, ослабли, раскинувшись на кровати. Аня положила голову ему на грудь, и они тут же заснули.

Он проснулся оттого, что Аня встала и пошла к окну. Она обернулась, увидела, что он смотрит на нее, подошла к кровати, наклонилась. Они поцеловались, и она направилась к балконной двери. Пожалуй, у Аньки из всех трех фигура самая красивая, подумал Саша, глядя на ее длинные ноги. Дверью в этом доме, похоже, пользоваться никто не собирается, да и зачем, когда есть общий балкон? Он помахал девушке рукой, встал с кровати, прошел в ванную, ополоснулся под душем, стараясь не мочить голову, вытерся и с разбега бросился на кровать. Надо же, за два дня ни разу не вспомнил ни о Москве, ни о братьях, ни о родителях. Завтра обязательно позвоню, подумал он и сразу заснул.

17

Павел спустился в метро «Кропоткинская». Он возвращался из института имени Сербского. Наблюдение за людьми, которые подозревались в терроризме, только укрепило его основные мысли по поводу фанатизма. Ему особенно повезло, что удалось понаблюдать, как Евгений Сосновский, его однокурсник, который и сделал ему пропуск в этот закрытый институт, работал с женщиной, подозреваемой в подготовке террористического акта. Лет тридцати на вид, красивая и умная чеченка, она вела себя как настоящая убежденная фанатичка. Жесткий блеск глаз. Резкие отрывистые фразы, полное отсутствие реакции на юмор, при этом видно, что юмор она вполне понимает, нежелание участвовать в любых дискуссиях, не реагирует, если ее слегка задеть, подшутить над ней.

Павел не заметил, как доехал до «Бабушкинской», он даже не помнил, как сделал пересадку на «Чистых прудах» — настолько его мысли были погружены в тему. Его толкали, ему делали замечания. Он не реагировал, он думал о следующей главе, которую начнет сразу же, как только придет домой.

Специфика женского фанатизма кроется в женской психологии. Женщины живут интуицией. Они гораздо лучше ориентируются в запахах, имеют более тонкий музыкальный слух и вдвое чаще подвержены депрессии. Однако пациентами психиатрических клиник вдвое чаще становятся мужчины. Женский алкоголизм практически не поддается лечению (главным образом потому, что фермент, отвечающий за вывод алкоголя из организма, у них менее активен). Женщинам легче даются иностранные языки, они задают вдвое больше вопросов, чем мужчины, и в пять раз чаще употребляют слова «вероятно» и «возможно». Женщины легче переносят стресс, так как их организм выделяет меньше адреналина и менее подвержен скачкам артериального давления. Если чуть-чуть сгладить углы, получится портрет идеального разведчика.