Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Огромная ящерица, размером с нильского крокодила, медленно и задумчиво брела по мокрым плитам. Потрепанный хвост волочится, чуть ли не прочерчивая бороздку прямо в камнях. Ящерица подошла к стене, остановилась, задрала голову. Дождь барабанит по голове, вся мокрая и блестящая, как рыба, тоже не сказал бы, что ливень ей нравится, большой сморщенный мешочек под горлом пульсирует медленно, вот-вот остановится.
Я отчетливо услышал горестный вздох, ящерица встала на задние лапы, передние коснулись камня, и, я не поверил глазам, пошла вверх по отвесной стене с таким же спокойствием и равнодушием, как двигалась по залитому водой двору. Даже не особенно прижимается брюхом к стене, хотя гравитация должна бы стараться использовать дополнительный рычаг, чтобы сбросить на землю.
Добравшись до вершины стены, ящерица перевалилась через край, я увидел только мелькнувший хвост. Я зябко передернул плечами, там наверху вообще не укрыться до беспощадного ливня, разве что земноводному приспичило на ту сторону, чтобы поваляться в целебной грязи. Страшно и подумать, как сейчас туда верхом…
Омытый ливнем, старый замок стал чище, заблистал, зато стало заметно, что постепенно приходит в уУпадок. Особенно ветхой выглядит огромная южная, откуда я только что сейчас. Она от меня через двор: при всей кажущейся одинаковости с другими южная башня все же поменьше, она в самом деле башня, в то время как остальные – крепости и в одиночку. В остальных трех по четыре этажа жилых помещений еще и площадки наверху, где можно разместить баллисты, а южная явно из-за ветхости отдана магу Вегецию и алхимику Жофру. Если и развалится, то их не жалко.
Уже не высовываясь под льющиеся с неба струи, я рассматривал через серую пелену дождя восточную башню, она сейчас абсолютно пустая, хотя по размерам не уступает северной, донжону. Фасад в промытых барельефах, торжественная арка врат, створки из черной бронзы, что крепче железа, перед башней просторный двор, вымощен каменными плитами из красного гранита так тщательно, что в щель не протиснется даже самый крохотный стебель травы, еще дальше второй двор, там замощено серым гранитом, где оружейная, арсенал, казарма для солдат.
Сзади послышались шаги уверенного и сильного человека, я почему-то представил себе Мартина, начальника стражи, обернулся, идет массивный и легкий, несмотря на тяжесть крупного тела и доспехи из толстой листовой стали. Шагов за пять отдал мне честь, как младший старшему, спросил почтительно:
– Сэр Ричард, могу чем-то быть полезен?
– Надо ремонтировать, – сказал я. – Как думаешь?
Мартин развел руками.
– Сэр, здесь не ремонтировали все восемнадцать веков. Не знаю даже, как сумели древние так поставить замок, но только последние годы начинает дряхлеть.
– Думаю, обороноспособность тоже на нуле?
Он поморщился.
– Вообще-то камни бросать со стен народ может. Даже необученный. И несколько лучников я успел обучить…
– А прежние?
Он взглянул на меня исподлобья.
– Сэр Готфрид взял с собой всех.
– Гм, – проговорил я, – лучников он, видимо, растерял по дороге. Извини, Мартин, но ты, по-моему, зря гоняешь во дворе парней с алебардами. Я бы в первую очередь начал готовить лучников.
Он возразил:
– Но если явятся штурмовать благородные рыцари?
– Тех, кто к нам с мечом пришел, – объяснил я, – проще застрелить безо всякого меча. Я же как сделал? И вовсе не потому, что сам ах какой благородный, хотя, конечно, я само то, что в белом и с крыльями за спиной. Хорошо смеется не тот, кто смеется, как лошадь, а кто стреляет последним! Хотя, правда, хорошо смеется и тот… кто стреляет первым. Не промахиваясь. Понял, да? Последним смеется тот, кто стреляет первым.
Он смотрел серьезно, кивнул.
– Это если луки как луки. А стрелы наших умельцев отскакивают от панцирей, как вот дождь от каменных стен!
– Переходите на арбалеты.
Он вздохнул.
– Да, но каждый арбалет стоит, как полные доспехи на рыцаря и его коня. Плюс сам конь. Дорогое это удовольствие. У нас их делать не умеют, а из других стран не везут. Есть у меня скверная мысль, что по дороге перехватывают.
– Но что-то делать надо, – сказал я. – Хоть дело не мое, я поеду дальше, как только дождь закончится, вот почему-то не люблю под дождем. Сам не понимаю почему, а вот не люблю… Как думаешь, что со мной не так? Еще я знаю, что с победителем рыцарского турнира легко поспорит победитель турнира по стрельбе из лука. Все лучники на воротах должны уметь делать предупредительный выстрел в голову за полсотни шагов. Не откладывай, Мартин! Цыплят по осени стреляют, у тебя еще есть время подготовить хорошую оборону и дать сдачи заранее.
До обеда еще далековато, выглянул в окно, что творится за окном, ужас. Здесь хоть хлещет по камню, а что за воротами, где коню придется скакать по мелководью? Правда, Зайчику все равно, где скакать, он и в аду может по раскаленным углям, а вот меня забросает грязью до ушей. Да и бедная моя собачка, если вздумает близ меня отряхнуться…
В длинном коридоре, между западной и северной башнями, таком пустом в хорошую погоду, снуют слуги, даже оружейник перетащил станочек по вытяжке стальной проволоки, двое подручных с усилием поворачивают ворот, один отрубает одинаковой длины заготовки, похожие на короткие толстые гвоздики. Сам мастер умело сворачивает в полукольца, соединяет с другими и склепывает, на глазах совершая чудо создания стальной кольчуги, способной выдержать удар меча и не пропустить стрелу.
Я подтащил кресло к краю парапета, чтобы посматривать во двор и не выставляться под ледяные струи. За спиной пару раз прошелестели чьи-то шаги, явно слуги, скоро весь замок будет знать, что я сижу и наблюдаю за всеми сверху бдительным глазом сынка герцога Готфрида, чтобы бегали шибче.
Через полчаса такого тупого ожидания послышались шаги. Джулиан Дэйз, кастелян подошел строгий и державный, отвесил короткий поклон и, испросив разрешения присоединиться, тоже взял кресло и сел в двух шагах. Некоторое время мы молчали, кастелян выжидает, он ведь забросил крючок со сладким червячком, я должен клюнуть, так что самое время взять инициативу в свои руки и заговорить о другом.
– Сегодня три раза подумал… – пожаловался я кастеляну. – Очень устал… Я что-то не разберусь в государственном устройстве этого герцогства. Герцог Валленштейн – верховный сюзерен? Или не совсем?
Кастелян слегка поклонился, но не как наследнику этого состояния, а как рядовому собеседнику. Может быть, даже более низкого ранга.
– Как вам сказать…
– Так и говорите, – разрешил я. – Человеку надо верить, даже если он говорит правду.
Он позволил себе слегка улыбнуться.
– Вам правду сказать? Или как все на самом деле?
– Правда всегда остается правдой, – сказал я твердо, – а ложь становится историей.