– А волшебница Элинор?

Он отмахнулся.

– Она сумела укрепиться в своем замке на островке посреди озера, окутала его чарами, но ничего не предпринимает, чтобы попытаться расширить владения. Конечно, она тоже с удовольствием бы захватила власть над «зеленым клином»… почему не захватить, если выпадает из рук прежнего властителя?..

Он потянулся за кувшином, я смотрел, как бордовая струйка наполняет мой кубок. На фоне серой завесы холодного дождя она выглядит струйкой жара, налил себе. Мы молча и неспешно отхлебывали, он посматривал испытующе, я старался все услышанное уложить в памяти, рассортировать по полочкам.

Итак, первый замок был выстроен в самом горлышке, он и принимал все удары новых пришельцев. За это время в зеленом треугольнике за столетия выросли как деревни и села, так и города. Поместья подросших Валленштейнов, разбросанные по зеленым долинам, разрастались, укреплялись, украшались. Некоторые остались поместьями, другие за столетия превратились в хорошо укрепленные замки. Постепенно терялось или забывалось родство, семейства объявляли себя не Валленштейнами, а как-нибудь по имени знатной супруги тогдашнего хозяина, замок на западе отгородился высокой стеной, туда набрали множество воинов для охраны стен, и тамошний хозяин объявил, что не признает сюзеренитета Валленштейнов.

С тех пор вот уже почти столетие герцогство разделено на десятки частей, из них трое могучих лидеров уже начали борьбу за власть. Земля, которой владеет Готфрид Валленштейн, постепенно сокращается. Ему приходится практически драться на две стороны: с севера время от времени прощупывают его силы варвары, потому приходится часть войск держать в постоянной готовности, а в спину постоянно бьют сепаратисты вроде барона Касселя и этого, как его, Лангедока. Да и эта Элинор готова отобрать власть силой или волшебством…

Кастелян умолк, в задумчивости вертел в пальцах пустой кубок, налил еще и выпил на этот раз залпом.

– Понятно, – сказал я.

Он поднял на меня внимательный взгляд.

– Что именно, благородный герой с длинным мечом?

– Да так. Это я своим… неоформленным еще спинномозговым мыслям.

Похоже, герцог Валленштейн раньше других понял, что его замок обречен. Рано или поздно падет, слишком уязвим в стратегическом плане. А вот если вступить в заговор по государственному перевороту в Вексене, есть шанс из герцога стать королем. Там, в новом королевстве. Которое принадлежало некому туземному королишке по имени Барбаросса.

Дурак, мелькнула мысль без всякой жалости. Не знает еще, его бы убрали моментально. Вслед за альбигойцами. Черные монахи практичны и безжалостны, им не нужен даже марионеточный правитель. Их власть должна быть абсолютна. Оскорбленный герцог попробовал бы сопротивляться… но, думаю, зная его нрав, его бы прирезали еще в постели в первые же дни после прихода к власти.

Кастелян задумчиво смотрел через парапет, даже стена и башня на той стороне двора едва-едва проступают сквозь серую пелену дождя. Благодаря навесу струи дождя сюда не долетают, но в плотном влажном воздухе скоро поплывут мелкие рыбешки. А потом и крупные.

– Пугает? – спросил он.

– Дождь? – переспросил я. Он недовольно дернул щекой.

– Положение рода Валленштейнов, – ответил он суховато. – Довольно шаткое, надо признать. Скорее бы возвращался герцог. С ним ушли и все рыцари замка.

– А вассалы? Их нельзя призвать охранять замок?

Он поморщился.

– Их не осталось. Так что, сэр Ричард, разве эта задача не по вашему плечу? Разве не воспламеняет праведным гневом и жаждой вернуть былое величие рода?

Я поставил кубок на стол, поднялся и лишь тогда ответил равнодушно:

– Не воспламеняет.

Я спустился на этаж, впереди нижний зал западной башни, где меня разместили, отсюда свернуть под прямым углом – и попаду в башню-донжон. Я шел, вяло размышляя о кастеляне, чья позиция вообще-то не совсем непонятна, о Мартине, этот весь как ладони, о леди Изабелле, ее дочках…

– О, сэр Ричард! – донесся веселый щебечущий голос.

По лестнице спускались леди Дженифер и леди Бабетта. Леди Бабетта сразу же послала самую очаровательную и обольстительную улыбку, здесь их называют куртуазными, хотя, как я заметил, когда приходит на что-то мода, под нее гребется все, здесь даже кони куртуазные, в смысле – украшены куртуазно, попоны у них куртуазные, как и стремена с выпендренами, что тоже куртуазность.

Дженифер метнула в мою сторону недовольный взгляд, подчеркнуто недовольный и даже презрительный, словно увидела пьяного конюха. Леди Бабетта задержалась на лестнице, встретив Мартина, а Дженифер снизошла по ступенькам, надменная и невозмутимая, как богиня.

Я поклонился, светски передернул плечами и помахал перед собой невидимой шляпой. Ее брови приподнялись.

– Что означают ваши странные телодвижения, сэр Ричард?.. Вы уже не контролируете себя?

– Это такое приветствие, – сообщил я, – куртуазное. Я, мол, мету своей шляпой перед вами дорогу. Ну, вроде бы шляпой. И вроде бы мету, мету, мету…

– Ах, вот как, – произнесла она холодно, в глазах подозрение, – где же вы подсмотрели такое приветствие?

– А вот и не скажу, – ответил я скромно, – не правда ли, прекрасная погода?

Она зябко поежилась, на прекрасном личике холодная недоступность.

– Если вы лягушка – да, прекрасная.

Я вздохнул.

– Увы, я не лягушка, но с ними иметь дело приходилось, приходилось. Ведь для того, чтобы найти свою Елену Прекрасную, приходится перецеловать ой как много лягушек…

Она спросила с живейшим интересом:

– И как? Вы их уже целовали?

– Конечно, – ответил я убежденно, – все-таки это лучше, чем женщин… Правда, целовал как-то одну, так отплевывалась, рот лапками закрывала… То ли брезгливая попалась, то ли замуж не хочет?

Дженифер гордо выпрямилась.

– Она просто за вас не хочет, – сообщила она величественно. – Но если появится настоящий рыцарь…

– Наподобие вашего сладкоголосого Патрика, – подсказал я.

– А хотя бы и так, – отпарировала она.

– А я думал, вы его для себя приберегаете…

Она сделала пренебрежительную гримаску, означающую, что Патрику ничего не светит, она такая принцесса, такая принцесса, что и в туалет никогда не настолько вся одухотворенная и прекрасная.

– Вы уже завершили свои дела?

– Всякое разумное дело имеет свое завершение, – ответил я туманно и посмотрел на нее многозначительно, – и только ерундой можно заниматься бесконечно.

Она не поняла, но на всякий случай обиделась, оглянулась на Бабетту, но ее крепко придерживает за локоть Мартин и что-то втолковывает строго и настойчиво. Леди Бабетта досадливо морщилась и порывалась присоединиться к нам, а то вдруг снова ускользну, как скользкая рыба налим.