С другой стороны, если Джек откажется от нее, она получит степень, найдет работу и постарается найти в этом утешение. Конечно, такая жизнь будет одинокой, но не бесполезной. Вообще трудно сказать, что хуже — одиночество, унылое, тоскливое, без Джека, или сердечные муки и страдания в браке с мужем, не любящим ее. Еще и поэтому Белинда держалась за сегодняшнее хрупкое равновесие, тоненький мостик, разделяющий две пропасти, и продолжала слушать идиотскую трескотню матери и миссис Магнус.

Белинда росла здоровым, нормальным, хотя и слишком тихим ребенком, зато была самой умной и сообразительной из всех детей Деверо. Она была одинока. В детстве Белинда привыкла играть сама с собой, изобретала собственные игры, сама украшала свою комнату, выбирала книги и любила читать, беспрепятственно погружаясь в мечты и фантазии.

Одиночество выработало в ней своего рода независимость.

К тринадцати годам Белинда стала застенчивой, но самостоятельной девочкой с большим запасом внутренней гордости и уверенности в будущем.

И тут появился Джек, в то время двадцатилетний красавец, блестящий студент университета. Его, вместе с родителями, пригласили на свадьбу Симоны, старшей сестры Белинды, в саутгемптонский дом Деверо. Белинда никогда не забудет этот день, принесший ей одновременно радость и проклятие.

В двадцать лет Джек Магнус был самым красивым мужчиной, которого когда-либо видела Белинда, воплощенным совершенством, ожившей скульптурой Микелан-джело, олицетворением юности и мужественности. Сердце девушки, до сих пор равнодушное к противоположному полу, тревожно встрепенулось. Первая любовь, как известно, бывает только одна… и Джек стал первой любовью Белинды.

Бормоча и запинаясь, она предложила показать ему дом. Джек, казалось, был рад уйти подальше от шумных гостей, подробно расспрашивал девушку об ее увлечениях, школе, друзьях. Она с детской гордостью показала ему свою комнату. На столе лежало сочинение по английской литературе, озаглавленное «Что значит для меня поэзия?»..

Джек с интересом прочитал его, задал несколько уважительных вопросов. Судя по всему, Белинда ему понравилась. Он даже снизошел до того, чтобы пошутить с ней. Девушка покраснела до корней волос от такого внимания, чувствуя, как между ними установилась пока еще совсем ненадежная связь, первые ростки понимания и взаимной симпатии. Показывая Джеку дом, она почувствовала, что хочет узнать его поближе, стать его другом… хочет этого больше всего на свете.

И тут последовал жестокий удар. Они возвратились в сад, где их с видом заправских сватов, заговорщически улыбаясь, уже поджидали Антон Магнус и отец Белинды. Джек заметил выражение на их лицах и повернулся к Бе-линде. Куда девались его дружеская усмешка, веселый вид? Лицо Джека холодно застыло.

После этого он не сказал Белинде ни единого слова и ушел рано, не попрощавшись с ней.

И только позже, случайно услышав обрывки разговора матери по телефону с одной из школьных подружек, Белинда узнала правду. На свадебном вечере отец и Антон Магнус заключили соглашение: младшая дочь Деверо отныне была «закреплена» за семьей Магнусов. Брент Деверо довольно потирал руки. Ведь он уже сумел устроить весьма выгодные браки для Симоны и Валери, своих старших дочерей. Магнусы, как уже сказано, тоже были в восторге от этого плана.

Все было решено.

Однако с того самого дня Джек был всего лишь холодно вежлив с Белиндой. Навеки ушли едва-едва наметившиеся очаровательная близость, внимание, с которым он читал ее сочинение, веселое поддразнивание, уважительный тон, искренний интерес к ней и к ее занятиям. Отныне она стала пешкой в битве между двумя мужчинами, полными решимости взять верх друг над другом.

И с той поры оставалась в этом положении.

Много раз она удивлялась, как человек может выносить такое тяжкое бремя. Но годы шли, Белинда была вынуждена время от времени встречаться Джеком на балах, вечерах, приемах и, видя в его глазах все то же равнодушие, вспоминать тот солнечный день, когда Джек был так добр ней. Тот факт, что Джеку не нужны были ни ее любовь, ни она сама, только усиливал возвышенность ее стремлений. Так казалось Белинде. И почти с монашеским самоотречением она продолжала лелеять свою любовь, не требуя от Джека ничего взамен, просто посвящая этой любви всю себя.

Романтическое сердце Белинды надеялось, что, если она принесет любимому эту жертву, отдаст все, не позволит себе любить никого другого, судьба в один прекрасный день сжалится и вознаградит ее, соединив с Джеком.

С хитростью, рожденной отчаянием, она рассудила, что если Антон Магнус все-таки вынудит сына жениться, то сила и чистота ее любви постепенно преодолеют безразличие Джека.

Белинда прочитала множество рассказов о людях, вступавших в брак по воле родителей. Когда жены и мужья рассказывали, что их обручили еще в детстве, но со временем дружба переросла в любовь, такую сильную, как если бы они сами выбрали друг друга с самого начала, Белинда ощущала где-то глубоко внутри себя странную соблазнительную теплоту.

Итак, она жила ожиданием того дня, когда сможет положить к ногам Джека Магнуса свою огромную любовь, которая растопит броню его возмущения против отца. А пока Белинда ощущала себя всего лишь получеловеком, а не личностью, которой могла бы стать при других обстоятельствах. Но и эта жертва была принесена ради Джека.

Сегодня она сидела за столом, зная, что все, как всегда, видят ее одиночество и унижение, и эти сплетни предназначены для того, чтобы скрыть неловкость, а мужчины скрылись в библиотеку, чтобы не смущать ее, не быть свидетелями ее позора. Все было, как всегда, и тем не менее сегодня все ощущалось острее, чем обычно. Белинда знала, что Джек в Париже, где работает красавица Боллинджер, его подчиненная, та самая девушка, с которой Джек был на вечере в честь Гретхен. Зрелище это едва не разбило сердце Белинды — они были прекрасной парой, и нанесенная ей рана до сих пор не зажила. Но даже это Белинда могла вынести, даже самое утонченное унижение. Ради Джека.

Наконец Магнусы стали прощаться. Антон Магнус вышел из библиотеки, со своим всегдашним видом олимпийского спокойствия. Отец Белинды выглядел, как обычно, совершенно запуганный своим гостем. Жалкая, заискивающая, подобострастная улыбка играла на лице Брента Деверо, когда он целовал Викторию Магнус и пожимал руку Антону.

— Скоро увидимся, — заговорили все одновременно.

— Позвоните мне на следующей неделе…

— Прекрасный ужин…

— Спасибо…

— Благодарю вас…

Потом Антон подошел к Белинде, взял ее за руку и нежно поцеловал в щеку.

— Прекрасно выглядите, дорогая. Как всегда. — И наклонившись так, чтобы не услышали другие, добавил: — Держитесь, дитя мое. Все будет хорошо, обещаю.

Слабо улыбнувшись, Белинда кивнула. Он пощекотал ее под подбородком, как ребенка, и, улыбнувшись, пробормотал:

— Дело решенное. Верьте мне.

Париж, 20 августа 1956 года