— Да?.. — голос усталый, и мне остается только догадываться, от меня она устала или с Ромкой действительно все плохо.

— Я хочу приехать.

— Не надо, Кирилл. Ромаш болеет, он может тебя заразить.

— Буду через пятнадцать минут, — говорю я и отключаюсь.

Заразить. Испугала.

Заезжаю в аптеку. Витамины детские, сироп от кашля, средство от температуры. Не знаю, зачем, наверняка, у них там все есть.

Когда останавливаюсь у дома, ловлю себя на мысли, что внутри зарождается предвкушение. Взрыв, всплеск эмоций, стоит мне только ее увидеть. Я еще в подъезд не вошел, а меня уже колбасит. Потряхивает от адреналина, как перед архиважным событием.

Звоню коротко в дверь и послушно жду. Слышу тихие шаги, скрежет замка, и дверь открывается.

— Привет.

— Зря ты пришел, Кир. Ромка только что уснул, я ему лекарство дала.

Выглядит спокойной, хоть и немного бледной. Лицо чистое, ни грамма косметики, волосы собраны в гульку. Домашний костюм из клетчатых штанов и серой майки.

Видно, что не прихорашивалась в ожидании меня. Кто я такой.

Двигаюсь вперед, вынуждая ее отойти в сторону. Настя пропускает и закрывает дверь.

Смотрю на нее сверху вниз. Ноздри чуют запах, и легкие машинально разворачиваются. Мышцы спины и живота напрягаются.

Глава 33

— Почему не сообщила? — спрашивает Кирилл шепотом.

Без агрессии, но смотрит при этом с обидой и претензией. Я, инстинктивно от него закрываясь, складываю руки на груди. Он снова давит на меня и выжигает в помещении весь кислород одним только своим присутствием.

— Надо было? Я не подумала. Ты не звонил.

Греховцев глубоко вздыхает и, задрав голову к потолку, впивается зубами в нижнюю губу. Словно сам с собой борется.

— Я руки помою?

— Зачем?

— На Ромку хочу взглянуть… и вот… — кладу на комод прямоугольную коробку, — подарок ему передай, как проснется. А это… вот… из аптеки.

Бросив взгляд на белую коробку, округляю глаза.

— Айпад? Ты в своем уме? Ему еще двух нет.

— Ромашу должно понравиться. На нем мультики смотреть можно и рисовать.

— Эмм… не жалко денег? Он сломает через два дня.

Хмыкнув, Кирилл тянет один уголок губ вверх. Я резко отвожу взгляд.

— Никитос у Сани уже два таких разбил. Это нормально.

Еще раз посмотрев на лежащую на комоде коробку, пожимаю плечами.

— Вас богатых не понять…

Он скрывается в ванной, а я поднимаю взгляд к зеркалу. Ужасно выгляжу, щеки красные, словно у меня лихорадка. Прислоняю ладонь ко лбу. Может, от Ромки заразилась?

Иду в кухню выпить холодной воды и вижу, как Кир проходит в комнату. Сегодня на нем, кажется, та же черная водолазка, что и в тот раз, когда мы встречались в клинике. Выглядит… сексуально.

Представляю, как восхищалась бы я, будь той самой Настей — дурочкой, что и три года назад.

Влив в себя пол стакана воды, направляюсь в комнату, но невольно застываю на пороге. Присев на корточки, Кир склонился над спящим на диване Ромашом и осторожно гладит пальцем сжатую в кулачок ручку.

— Он весь мокрый, Насть…

Я неслышно приближаюсь и присаживаюсь на угол. Сынок действительно вспотел. Волнистые, как у отца, пряди прилипли к влажному лбу.

— Температура падает. Я ему жаропонижающее дала.

Кивнув, Кирилл продолжает смотреть на сына. Такая красивая душещипательная картинка получается, что у меня внутри начинает зреть протест. Я борюсь с желанием оттолкнуть его от Ромки, бросить в лицо его же слова об аборте и навсегда вытолкать из нашей жизни.

Но нельзя. Не по закону. Прикрыв глаза, сдержанно выдыхаю. Греховцев, к сожалению, имеет полное право находиться здесь и смотреть на сына вот так с нежностью.

— Что врач сказал?

— Тебе Даша сказала?

— Она думала, я в курсе, — проговаривает с легким укором в голосе.

— Банальная ОРВИ. Хрипов нет. Легкие чистые, — отчитываюсь я.

— Вирус? Где он мог его подцепить?

— Наверное, в воскресенье, когда мы в гости ездили.

Он никак не реагирует, ни единого движения, ни одной эмоции на лице, но клянусь, я чувствую, как вспыхнула исходящая от него энергетика. Холодом повеяло, а потом обожгло огнем.

Я ляпнула это, не подумав, что напомню ему о том, что произошло тогда. Но оправдываться все равно не собираюсь. Эта территория моей жизни для него закрыта.

Стиснув челюсти, Кир какое-то время разглядывает Ромку, а потом осматривается вокруг.

Обстановка у нас не богатая, интерьер не изысканный. Диван, тумба с телевизором, встроенный шкаф и пару книжных полок на стене. Два кресла, детская кроватка и мой стол в углу. Перед приходом Кира я занималась теоретической частью диплома. Старенький ноут мигает лампочкой, слева от него стопка тетрадей с конспектами.

Если бы он ушел прямо сейчас, я, возможно, успела бы дописать начатое.

— Чаем напоишь? — спрашивает тихо.

Меня так и подмывает спросить, не заждалась ли его дома Карина, но я этого, конечно же, не делаю.

— Просто чай, Настя. Без молока и сахара, — улыбается Кир и смотрит мне в глаза.

Я снова отворачиваюсь. Не хочу с ним контактов, даже зрительных.

— Напою. Черный или зеленый?

— Черный.

Я встаю с дивана и поправляю на Ромке одеяло. Кир тоже поднимается. Вместе выходим из комнаты. Вместе заходим в мою маленькую кухоньку.

Он опускается на стул, а я наливаю воду в чайник. Проделываю это под прицелом его глаз и всерьез начинаю жалеть, что не переоделась к его приходу. Майка на мне слишком открытая, лосины чересчур узкие. Чувствую себя незащищенной.

Достав из навесного шкафа две чашки, наливаю в них заварку.

— Где ты будешь проходить преддипломную практику? — прочистив горло, спрашивает Кирилл негромко.

У меня блок срабатывает. Это никак не касается Ромки, а значит, и Греховцева тоже.

Вынимаю из другого шкафа коробку конфет, подаренную еще на Новый год Тасей и, вскрыв ее, ставлю на стол.

— Насть, я могу помочь с практикой.

— Спасибо, мне Артур уже помог.

Это правда. Практику мне подпишут в фирме, принадлежащей его отцу.

Кир замолкает и, кажется, о чем-то задумывается. Принимает у меня чай и смотрит в чашку.

Я за стол не сажусь, оперевшись бедрами в столешницу кухонного гарнитура, пью чай мелкими глотками.

— Настя. Почему ты воспринимаешь меня в штыки?

— Это неправда.

— Я хочу простого человеческого общения.

— Мы разве не общаемся?

— Мне показалось, что…

— Тебе показалось, Кир. Все, что касается сына, так же касается и тебя. Извини, что не сообщила о болезни. Я не подумала.

— А все, что касается тебя?.. — чуть поднимает брови и смотрит с вызовом.

— Все, что касается меня — не касается тебя.

— И ты не