виню. — Он улыбнулся, обнажив белые зубы сквозь седую бороду. — Противоестественные вещи. Я уверен, что взорву себе руку, если ими воспользуюсь. С мечом я, по меньшей мере, знаю, где нахожусь.

— Я даже этого не могу сказать.

— О, с тобой все будет в порядке. Все знают, что ты можешь за себя постоять. Кроме того внизу дело будет не в мастерстве. Для этого там слишком много Черепов. Дело будет в том, кто больше хочет жить — ты или человек, с которым ты сражаешься. И они не могут сравниться с твоим сердцем.

Эндж позволила себе улыбнуться:

— Держу пари, ты всем рассказываешь эту чушь.

Тавис приподнял бровь:

— Только хорошим людям.

— Не беспокойся обо мне. Я вас не подведу.

— Я знаю.

Откуда-то издалека донесся треск взрывов. Все остановились, чтобы послушать, все посмотрели вверх, когда их воображение подсказало им, что происходит. Все они знали, сколько Дайджаку было готово встретить мейгорский флот, сколько солдат ждало на берегу. Шансы были невелики.

В конце концов, именно Хасан нарушил молчание, хлопнув в ладоши, чтобы привлечь их внимание. Яс стояла слева от него.

— Хорошо, все. Неудивительно, что битва началась. Мы все знали, что Черепа не позволят нашим друзьям появиться, не высказавшись по этому поводу. Вот почему мы здесь, все такие нарядные. Теперь наша очередь вмешаться.

Хасан получил кивки и ответное бормотание.

— Наша задача проста: спуститься прямо с горы, ударить по Черепам там, где они этого не ожидают, и нанести им как можно больше урона, чтобы у мейгорцев был шанс высадиться на землю. У нас есть бомбы, стрелы и копья, так что давайте сначала воспользуемся ими, прежде чем кто-нибудь вздумает умничать со своим мечом.

— Да, шеф, — сказал Тавис, хлопнув мечом по щиту.

Остальные присоединились к нему, но Хасан поднял руку, призывая к тишине:

— Мы ждали этого дня. Этого часа. Этого мгновения. Сегодня мы возвращаем Джию. Мы возвращаем наши дома. Мы возвращаем наши жизни.

На этот раз аплодисменты были оглушительными, мечи стучали по щитам, а копья вонзались в землю.

— Мы мертвые, — крикнул кто-то. — Мы мертвые. — Эндж всегда ненавидела эту глупую молитву Шулка, но даже она обнаружила, что выкрикивает ее. Звук отражался от стен и сотрясал до костей.

Хасан позволил этому продолжаться и продолжаться, прежде чем снова поднять руку. Крики и стук прекратились, но кровь Эндж все еще шумела у нее в ушах.

— Пусть Четыре Бога позаботятся о нас всех. А теперь давайте пойдем и убьем ублюдков. За Киесун. За Джию. За всех наших друзей и любимых, которых здесь больше нет, чтобы сражаться! За нас!

Тавис повел ханранов — и Эндж вместе с ними — по узкому проходу из пещер на горную тропу. Она увидела несколько встревоженных лиц вокруг себя, когда взрывы раздавались с пугающей частотой где-то над водой, но они каким-то образом продолжали двигаться. Внезапно ее самодельные доспехи и подержанный меч показались ей не слишком подходящими для настоящей войны. Дрен научил ее наносить удары людям в спину, а не сражаться с ними лицом к лицу, как настоящий солдат.

Блядь, как бы ей хотелось, чтобы он был сейчас рядом с ней. С ним она бы почувствовала себя лучше. Храбрее. Вместо этого у нее был Гаро. Эндж взглянула на него — выпучил глаза и тяжело дышит, как будто собирается обоссаться. По крайней мере, он не распустил язык, как обычно. Все равно, он был дерьмовой заменой.

Она взглянула на мешочек с шарами у него на бедре. Они все еще были слишком близко к ней, на ее вкус. Может ли ее от них стошнить? На всякий случай она сделала пару шагов влево, а затем почти врезалась в спину человека, стоявшего перед ней.

— Эй, двигайся... — Эндж закрыла рот. Впереди был конец прохода, и, похоже, никто не горел желанием выходить на склон горы. Было понятно, что сам воздух сотрясался от силы взрывов. — Давай, — крикнула она, хотя ей самой не очень хотелось этого делать.

— Может быть, там Дайджаку, — крикнул в ответ Гаро.

В кои-то веки Эндж не стала с ним спорить. Теперь падало так много бомб, что взрывы сливались в единый непрерывный грохот.

— Я пойду посмотрю, — сказала она, ей нужно было что-то предпринять, пока у нее самой не сдали нервы.

— Оставайся в линии, — прошипел Гаро, но она уже была далеко, протискиваясь вниз мимо ханранов.

Звуки войны становились громче по мере того, как она приближалась к концу прохода. Впереди она разглядела шлем Тависа. Даже земля, казалось, сотрясалась от ярости всего этого, но это, должно быть, было ее воображением. Ничто не могло поколебать гору.

Затем она добралась до Тависа, и ей открылся прекрасный вид на то, что остановило движение ханранов.

— Клянусь гребаными Богами, — сказала она.

Мир был в огне. Или, скорее, мейгорский флот. Он простирался с востока на запад. Там должно было быть больше сотни кораблей, но она сомневалась, что был хоть один, который не горел. Дайджаку роились над флотом подобно туче смерти, сбрасывая бомбы и рубя ниганнтанскими копьями. Но было что-то — кто-то? — среди них, сияющее, как солнце, поджигающее демонов. Что это было? Кто это был?

Тавис оглянулся на нее через плечо:

— Ничего себе зрелище, а?

— Я… Я... — Эндж не знала, что сказать — она знала только, что была чертовски ошеломлена. — Как… как мы будем в этом сражаться?

— Так же, как мы обычно это делаем — с большим сердцем и острым чертовым оружием. — Тавис повернулся к стоявшей рядом с ним шулка, женщине в бронзовом шлеме с синим плюмажем. — Хватит глазеть. Пора двигаться. Спускайтесь с чертовой горы как можно быстрее. Этот флот направляется к берегу. Он все еще нуждается в нашей помощи, и я нарядился не для того, чтобы стоять здесь и изображать зрителя.

Шулка сделала, как ей было приказано, и люди начали двигаться вместе с ней. Каждый человек останавливался, как и Эндж, когда видел безумие над океаном, но каким-то образом они продолжили движение.

— Я не думал, что ты будешь меня ждать, — сказал Гаро, когда подошел к ней. На самом деле в его голосе прозвучало облегчение.

— Конечно, я ждала, — ответила Эндж. Не намеренно, но ему не обязательно было это знать. —