– Ну конечно, – ответила она на его просьбу. – Только мне надо будет уйти в районе восьми часов, поэтому, когда закончишь свой разговор, посидишь с Лероем пару часиков?

Это было не совсем то, чего ожидал Антони. Он думал, что Линтия утешит его после того, как он побеседует с Хелен. Но, с другой стороны, она в этом случае так и не узнает, кому и зачем он будет звонить. А позже, на неделе, или через неделю, у них еще будет много времени на утешения. Все время на свете будет принадлежать только им…

Линтия была уже готова к выходу, когда Тони появился у нее. Лерой в спальне играл в «Монополию» со Стивом и Дэвидом. Так как было еще всего десять минут восьмого, Антони решил убить время, читая подробности расследования самоубийства Брайана Котовски в вечерних газетах. В них рассказывалось об убийстве жены Брайана три недели назад, о его исчезновении, но нигде не упоминалось, что Брайан может быть как-то связан с убийством женщины. Тело пролежало в воде две недели, и его было сложно идентифицировать. Вскрытие не обнаружило в крови спирта, однако состояние артерий и печени показало, что мужчина давно и в больших количествах употреблял алкоголь. Вердикт был простой – несчастный случай, так как Брайан не оставил никакой посмертной записки и никто не упоминал о том, что у него были какие-то серьезные проблемы в последнее время перед смертью. Отдельно было приведено высказывание старшего суперинтенданта Говарда Форчуна, главы отдела криминальной полиции Кенборн-вейл: «В настоящее время мне комментировать нечего».

Восемь часов. Он подождет еще десять минут. Стив и Дэвид отправились по домам, а Антони стал рассказывать Лерою истории об одном приюте, в котором ему пришлось работать, где дети по ночам убегали через окна, чтобы воровать машины. Лерой был потрясен, однако Антони его собственный рассказ совсем не увлек. В восемь пятнадцать он включил телевизор, дал Лерою молока с бисквитами и заперся в спальне Линтии, где находился второй телефон.

Антони набрал бристольский номер и стал слушать гудки. На двенадцатом он понял, что Хелен ему не ответит. Это что же, после всего, что между ними было, она сможет просто сидеть и смотреть на звонящий телефон? Ведь она же знает, что это он звонит. Тони еще раз набрал номер, и на звонок опять никто не ответил. Через какое-то время он вернулся к Лерою и попытался вместе с ним посмотреть по телевизору какую-то викторину. Наступило девять часов, а он совершенно забыл уложить Лероя в постель, как обещал Линтии. Он опять набрал номер Хелен. Она куда-то специально выходила, подумал он, зная, что он будет звонить. Именно так Хелен решила себя вести, если он попытается вступить с ней в «контакт». А когда Роджер будет дома, то они договорятся, чтобы трубку снимал только он… Антони положил трубку и продолжал сидеть рядом с довольным маленьким мальчиком, которого наконец уложили в постель только за пять минут до прихода его мамы. Пришла она вместе с Уинстоном Мервином.

– Я тебе ничего не должен, – заметил Антони. – Не смог дозвониться.

Вскоре после этого Тони отправился домой и, улегшись на постель, стал обдумывать, как он может связаться с Хелен. Естественно, он может поехать к ней. Завтра суббота, а до Бристоля всего два часа поездом. Да, там будет Роджер, но Антони не боялся ни самого Роджера, ни его ярости, ни его пукалок. Однако Роджер там будет, и, возможно, откроет ему дверь. И что он, Тони, скажет, столкнувшись лицом к лицу с воинственным и разозленным Роджером и испуганной и покорной Хелен, которая имела наглость написать ему, что будет теперь выполнять свой долг? Да он вообще ничего не скажет, потому что Роджер не пустит его дальше порога. Он мог бы позвонить ее матери, если бы знал, как ее зовут и где она живет. Сестра и ее муж? В прошлом они уже доказали свою ненадежность…

В конце концов Тони забылся беспокойным сном. Когда в семь утра он проснулся, то ему пришло в голову, что он может позвонить ей в музей. Он никогда раньше так не делал из-за ее постоянного невроза и боязни, что у Роджера повсюду были свои глаза и уши, но сейчас он так и сделает, и пусть Роджер катится к черту.

Антони планировал провести весь день в библиотеке Британского музея, но было неважно, когда он там появится. В девять он вышел и купил две банки консервированного супа в «Винтерс», чтобы у него было достаточно мелочи для звонка.

По пути назад Антони столкнулся с Артуром Джонсоном, который являлся воплощением респектабельности в своем сером пальто с серебристым отливом и с портфелем в руках. Артур поздоровался и заметил, что погода как раз по сезону, с чем Антони рассеянно согласился. 142-й был пуст, и в нем стояла абсолютная тишина. Соответствие погоды сезону подчеркивалось порывами ветра, и поэтому по полу холла метались пятна света от раскачивающихся уличных фонарей, который проникал сквозь красные и зеленые вставки во входных дверях.

Антони поднялся на площадку и набрал номер. Раздались короткие гудки, и он опустил свои первые монетки. Ответил женский голос, но это была не Хелен.

– Музей Фробишер. Чем я могу вам помочь?

– Я хочу переговорить с Хелен Гарвиц.

– Могу я узнать, кто ей звонит?

– Это частный звонок, – ответил Антони.

– Боюсь, что мне нужно ваше имя.

– Антони Джонсон.

Девушка попросила его не класть трубку. Где-то через минуту он услышал ее ответ:

– Боюсь, что миссис Гарвиц нет на месте.

– Этого не может быть, – сказал Антони, поколебавшись.

– Боюсь, что ее нет.

И вот тогда он понял. Она бы подошла к телефону, если бы он не назвал своего имени, если бы настоял на анонимности. Но так как Хелен с ним не хотела разговаривать, хотела избежать разговора любой ценой, то она заставила девушку сообщить ему заведомую ложь.

– А могу я переговорить с куратором музея? – твердо потребовал Тони.

– Минуточку, я узнаю.

Опять раздались короткие гудки. Антони засунул в телефон новую порцию монет.

– Норман Ле Кеё у телефона, – произнес тонкий голос с академическим акцентом.

– Я знакомый миссис Гарвиц и звоню из Лондона. Из телефона-автомата. Я хотел бы поговорить с миссис Гарвиц. Это очень срочно.

– Миссис Гарвиц взяла две недели отпуска, мистер Джонсон.

Как он легко назвал его имя… Его тоже предупредили.

– В ноябре? Такого не может быть.

– Простите?

– Прошу прощения, но я вам не верю. Она вас попросила так ответить, ведь правда?

На другом конце провода повисла удивленная тишина.

– Думаю, что чем скорее мы закончим эту беседу, тем лучше будет для нас обоих, – произнес наконец куратор и повесил трубку.

Антони остался сидеть на ступеньках. В некоторых ситуациях очень легко стать параноиком и поверить, что весь белый свет против тебя. Но был ли весь белый свет, а особенно люди, которые для тебя важны, действительно против тебя? Почему вдруг Хелен взяла отпуск в этот холод? Если бы она хотела его взять, то наверняка бы упомянула об этом в своем последнем письме. Нет, это была не паранойя. Было очень легко поверить в то, что, не желая с ним больше общаться, Хелен предупредила Ле Кеё и других сотрудников, чтобы они говорили человеку по имени Антони Джонсон, что ее нет на месте. Естественно, они согласились ей помочь, особенно когда она сказала, что этот мужчина ее преследует.