– Сюда! – крикнул Гоцкало и запрыгал по настоящему окопу, прорытому в слоях мусора. Михаил устремился за ним. Преследователи были совсем рядом – вот доска, торчавшая из завала, разлетается в щепки под ударом реактивной пули, а вон чья-то тень скользит в стороне…

Этот кросс Бирский запомнит навсегда. Доктор технических наук, лауреат, бежал по свалке, перепрыгивая груды неаппетитных ТБО[22]…

Они выбежали прямо к самоходному комбайну. Комбайн стоял впритык к слоистой стене помойки, уперев в неё манипуляторы и сборники. На центральный приёмный лоток осыпалась куча строительного лома. Михаил скатился по ней и перепрыгнул через полированную механическую руку заляпанную местной гадостью. Прямо за комбайном стоял фургон, тоже зелёный, с крупной надписью белым: «Служба рецикла». Мелким шрифтом было добавлено: «Александровское отделение», и шли номера видеофонов.

– К машине! – завопил доктор и лауреат.

– Щас! – откликнулся Гоцкало.

Ежесекундно оглядываясь, он шарил по раскрытому пульту, нажимая кнопки и поворачивая рычажки. Трое или четверо эрвистов уже выскочили к осыпи и прыгали вниз. И тут комбайн заработал – заревел, затрясся, засучил манипуляторами. Эрвистов механические руки сгребли на лоток и подали в селектор – отделять органику от металлов… Короткие крики тут же заглохли, а на зелёные эффекторы брызнула красная кровь.

– Это вам за Петровича! – проорал Сергей и понёсся к фургону. Вскочив, он завёл машину и резко развернул её будкой к свалке – очень вовремя. Пули так и заколотили по кузову. Из лесополосы выскочили обалдевшие техники и тут же бросились наземь, спасаясь от злых очередей.

Гоцкало выжал акселератор. «Успеем – не успеем?!» Фургон с рёвом помчался мимо изрядно вымахавших зелёных насаждений.

– И куда теперь? – крикнул старший оператор-информатор.

– В Александровку! – ответил начальник проекта «Гото», хватаясь то за дверь, то за ручку над бардачком. – Я видел, где там служба рецикла. Поставим машину и заляжем на дно!

– Понял!

Солнце уже клонилось к западу, когда Бирский с Гоцкало привели фургон на стоянку и бегом отправились искать убежище. Перейдя речку по мосткам, они углубились в район старых изб и коттеджей и вышли на извилистую, кривоколенную улицу Прямую, как синим по белому указывала табличка.

– Стоп! – сказал Сергей, первым разглядев на калитке бумажку с надписью «Продаётся!».

Ниже на бумажке было приписано: «Обращаться в дом напротив, спросить бабу Аню».

Михаил одним глазом глянул на недвижимость за ветхим забором – изба-пятистенок с жирно выведенной пятёркой – и обратился в дом напротив.

За воротами залаяла собака, потом чей-то голос спросил, кто нужен.

– Баба Аня здесь живет? – крикнул Бирский.

– А зачем она вам? – спросил голос с подозрением.

– Хотим избу купить. Которая номер пять.

– А-а! Так заходите! Собака на привязи.

Михаил пропустил вперёд Гоцкало, оглядел улицу – вроде никого – и вошёл сам.

Их встретила довольно-таки моложавая особа лет шестидесяти – в бигуди, отвратного вида сапогах, вымаранных в навозе, и с ведром молока.

– Поднимайтесь в дом, – пригласила баба Аня. – Я быстро!

Бирский поднялся, чувствуя, что силы его на исходе. В избе было прохладно и пахло приятно – сушёными яблоками.

Звякая ведром, вошла хозяйка.

– Испейте молочка, – проговорила она, – прямо из-под коровки!

Михаил не стал отнекиваться и получил кружку теплого, вкуснющего молока. Сергей, выдув своё первым, спросил:

– А сколько просите за избу?

– Да сколько дадите!

– Тысячу амеро! – брякнул Гоцкало.

– А это сколько в рублях? – засомневалась баба Аня.

– Ну-у… где-то тыщи две с копейками.

– Ну! – обрадовалась хозяйка. – Да за такие деньжищи я вам и всё хозяйство оставлю! Пойдёмте покажу.

Втроём они пересекли улицу и вошли во двор напротив, заросший травой по колено.

– Скосить бы надо, – виновато сказала баба Аня, – да всё некогда…

Пятистенок стоял косовато, но был крепок и серьёзного ремонта не требовал. Разве что так, по мелочи. Проведя покупателей в «гостиную», бабка, кряхтя, открыла подпол и показала рядки банок с соленьями и компотами.

– Вот! Можете пользоваться.

– Ну что ж… – проговорил Бирский солидным тоном. – Домишко нам нравится. Вот только бумаги оформлять недосуг. Может, так деньги возьмёте?

– Да возьму, конечно! – радостно удивилась баба Аня. – На что мне те бумаги…

Михаил отсчитал сотенные – четверть своей последней получки – и отдал довольной хозяйке.

– Вот и хорошо, вот и славно, – ворковала бабка. – Спасибочки! Живите, а утром я вам молочка принесу и хлебца свежего.

– Жду не дождусь утра, – улыбнулся Бирский.

Баба Аня, охая и пыхтя, спустилась во двор и была такова. Михаил с Сергеем остались одни.

– Думаешь, – спросил Гоцкало тихо, – тут нас не найдут?

– Не знаю… – протянул Бирский с сомнением. – Да сколько же можно бегать? И… вот что, достань-ка те банки из подпола.

– Банки? – удивился оператор-информатор. – Ты что, компота хочешь? Или рассола?

– Я хочу гель-кристаллы спрятать, – терпеливо объяснил лауреат.

– А-а…

– Восемь банок вынь!

Серега спрыгнул в подпол и передал Бирскому восемь банок с соленьями. Тот аккуратно разжимал крепления крышек, клал в банку по кристаллу и закрывал снова. Не совсем стерильно, но сойдёт.

Гоцкало тем же макаром упрятал банки обратно и вылез.

– Так… – выговорил Михаил. – Теперь что? Теперь светомаскировка и режим тишины!

С вожделением посмотрев на могучую кровать с железными спинками и хромированными шариками, он сказал:

– Ты как хочешь, а я иду спать!

– Аналогично… – зевнул Сергей.

Американская Федерация, штат Нью-Колумбиа, Лэнгли

Вин Кейбл никогда не интересовался политикой, не служил в армии и был далёк от государственных тайн. Он был старшим сыном в богатой семье, мальчиком рос не спортивным, но умненьким. Отучившись в привилегированной частной школе Святого Мартина, Вин без проблем поступил в Гарвардский университет и с отличием его окончил. Тут-то его и приметили «ловцы душ» из Объединённого Разведывательного Управления. В то время только-только закладывались опорные камни будущего союза США, Канады и Мексики, чуть не распавшихся на штаты и провинции после Второго Великого Кризиса в 2019-м, и появление на свет общей спецслужбы значило много, куда больше, чем введение общей валюты или открытие границ. А главное, давало шанс молодым и прытким проявить себя на поприще тайных дел. Короче говоря, в ОРУ молодому Кейблу предложили работу аналитика, и он дал своё согласие. Ни отец, ни мать не знали, где служит их чадо, а когда узнали, сыночка уже успели повысить до начальника отдела, и родители смирились – всё ж таки правительственный чиновник…