— Доживи сначала, — отрезал убийца.

— Ну, знаешь!

— Я не знаю, что будет завтра, — терпеливо объяснил батрак. — И через два дня что будет — не знаю. Зачем тебе вообще туда возвращаться? В другом месте устроишься.

— Ты спятил? — рассердилась ведьма. — Это же мой дом, мои владения. Ведьмы не шатаются с места на место. Они приходят на землю и роднятся с лесом. Нельзя просто так его бросить.

— Не знал, — пожал плечами батрак и слегка замедлил шаг, оглядываясь по сторонам.

— Что ты высматриваешь?! — снова возмутилась Магда.

— Место для привала, — спокойно объяснил батрак. — Да не дёргайся ты так, Маглейн. Тебя ещё никто не убивает.

— Когда начнёшь убивать, будет поздно, — проворчала ведьма.

— Вот и расслабься, — посоветовал убийца.

— С тобой расслабишься, как же. Тут ручей течёт, вот в той стороне, — показала Магда рукой. — Пойдём к нему.

— Зачем ещё? — не понял батрак. — У ручья следы хорошо остаются.

— Воды наберём, — пояснила ведьма. — У меня котелок с собой есть.

— Ты, что, вздумала костёр в лесу жечь? — удивился батрак. — Совсем спятила.

— Ты с ведьмой идёшь, — напомнила Магда. — Не увидит никто костра, а ночи прохладные.

Батрак пожал плечами.

— Ты что-то задумала, — сказал он. — Учти, выйдет кто к костру — умрёшь первая.

— Не выйдет никто, — пообещала Магда.

* * *

К ночи действительно стало прохладно, и тепло костра согревало и успокаивало. Они поделили хлеб и ветчину, которую достал из мешка батрак. Он предложил девушке фляжку с вином, но Магда покачала головой. Она собиралась сварить себе другой напиток. Батрак пожал плечами и приложился к фляжке сам. Над костром шипел и булькал котелок.

— Ты предусмотрительный, — похвалила ведьма.

— А? — рассеянно отозвался батрак.

— За тобой погоня, а ты о еде позаботился. Спасибо, кстати.

— Привычка, — пояснил убийца. — Когда сестра сказала, заглянул по дороге к Мете и стащил, что у ней для мужа лежало.

Магда поперхнулась.

— Это краденое?!

— А козлёнок тебя не смущал, — уколол батрак.

— Козлёнок для всех был! — обиделась Магда, но от еды отказываться не стала. Не убудет с Меты, право слово.

— Я торопился, — пожал плечами Виль.

— А то бы и убить мог, — поддела ведьма. — Если бы времени хватало.

— Только дурак всех подряд режет, — возразил убийца совершенно серьёзно. — Мастер убивает кого надо.

— Любишь ты своё ремесло, я вижу, — проворчала ведьма, бросая взгляд на воду. Кидать травы в зелье было ещё рано, и она в самом деле постаралась расслабиться.

— Ремесло как ремесло. У меня получается.

— Как ты встретил прозревших? Сюда же проповедники не заходят. Или это секрет?

— Да не секрет, — пожал плечами батрак. — Сидишь когда под ёлкой в сыром лесу. Костра не разводишь, чтобы не нашли. С собой только нож да в надёжном месте кое-какие вещички припрятаны, которые семье надо отослать. Денег нет, в одиночку-то много награбишь. А какой-нибудь богатей развалился у себя у очага и жратву ему слуги носят. И вот тут-то выходит из-за ёлки хмырь и говорит: «Твои страдания будут не напрасны!». Если сразу не зарежешь — проникнешься. Я проникся.

— И тебе так сразу дали высшее посвящение?!

— Не сразу, — отмахнулся батрак и снова приложился к фляге. — Вправду не хочешь? Согреешься.

— Не хочу, — тоже отмахнулась ведьма и пошла к котелку. Достала из мешка травы и принялась сыпать их в кипящую воду. Рука дрожала, и часть стеблей упали мимо. Магда в растерянности смотрела, как они темнеют и скукоживаются в огне. Потом достала ложку и принялась помешивать зелье, шепча себе под нос правильные слова.

— Я им хорошо подходил, — нарушил молчание батрак, на которого внезапно напало настроение поговорить. — Деньги там, вещи дорогие, достаток, домик… меня это всё не интересовало. А как я Кривого Козла зарезал, хорошо так, чисто, и вернулся к старшему брату — посвятили сразу.

Старшим братом посвящённые называли тех, кто привёл их в ряды прозревших. Проповедников, которые имели право давать высшее посвящение. Сколько ведьма знала, такие, как Виль, могли дать только малое, освобождающее душу от оков мира перед смертью, чтобы прозревший мог не рождаться в новом теле а вернуться туда, где когда-то был пойман Создателем. Получивший малое посвящение должен был покинуть этот мир. Если он не умирал сам, то его лишали пищи, но такие, как Виль, могли освободить сразу, ударом ножа, чтобы не обрекать брата или сестру по вере на медленную гибель от голода.

— А кто такой Кривой Козёл? — не поняла она.

— Козёл и был, — отозвался Виль. — Шайка тут была, между Корбинианом и Фирмином. Атаман её. Я мог бы шайку возглавить, наверное. Не стал. Охраняли его, я тебе скажу… Золота у него было тоже… Проверяли меня. Да только на что мне его добро?

— Зачем ты вообще в разбойники подался, такой бескорыстный? — поморщилась ведьма.

— Отец с матерью давно померли. Корова сдохла. Дома сестра и брат. Ты моего брата видела? Кормить их надо? Много я батраком бы заработал.

— Зачем вернулся тогда? Сестра замуж вышла, а брат и сам себя прокормить мог.

— Уж он прокормит! — проворчал батрак.

Магда порылась в сумке и достала чашу. Не ту, в которой смешивалась в полнолуние кровь и хорошее вино, поменьше, но похожую. Поднесла к губам и старательно зашептала, а после осторожно наполнила чашу сварившимся зельем. Подкинула сухих веток в костёр и села рядом с батраком. Протянула ему чашу.

— Выпей, — предложила она, отводя взгляд. — Согреет лучше, чем вино, и куда полезнее.

— За дурака меня держишь, Маглейн? — усмехнулся убийца. — Пей сама, я сегодня добрый.

Она пожала плечами, осторожно, стараясь не обжечься, сделала глоток и снова протянула чашу товарищу.

— Видишь — не отравленная.

— Пей сама свои зелья.

— Как знаешь, — отозвалась Магда и снова отхлебнула. — А там, в Корбиниане, есть своя ведьма?

— Была, — припомнил батрак. — Рыжая такая, как наша Мета. У озера жила. Потом туда приплёлся хмырь какой-то. Тоже святоша, ну, и сожгли её.

Ведьма поперхнулась и Виль от души ударил её по спине, едва не уронив в костёр.

— Чучело её сожгли, — пояснил он, посмеиваясь, — и дом. А она сбежала куда-то. Исчезла, как не было.

— За что с ней так? — возмутилась ведьма. Вопрос был глупый. Там, где братья-заступники обладали властью, они быстро уговаривали крестьян запалить костерок, да повыше. Ведьмы были им ненавистны не столько колдовским даром, сколько приверженностью к Освободителю. Говорят, где-то на западе, за Корбинианом, в каком-то городе сожгли целое семейство прозревших, не обладающих никаким даром.