– Мы там моемся. Я ходил утром, пока ты спала.

– О! – Помыться было бы здорово! – Это восхитительно, честно говоря!

Тео открыл было рот, но Мила перебила его, отчего понравилась мне еще больше.

– Не переживайте, лорд Теодор! Нас проводит один из моих стражников.

Его плечи были по-прежнему напряжены, но он посмотрел на Иро, и тот кивнул.

– Ну ладно!

Мне почему-то казалось неудобным уйти от Тео просто так. И прежде, чем отправиться с Милой, я помахала ему рукой, но это лишь усугубило мои ощущения. Я уже почувствовала, что с каждой минутой становится все прохладнее. Мороза не было, но стало определенно холоднее, чем было днем. Я надеялась, что, по крайней мере, ванна будет теплой.

Мила повела меня к двум палаткам с обращенными друг к другу проемами, вдоль прохода между ними была натянута полупрозрачная материя. Освещались они лишь серебристым светом луны, до ближайших факелов было несколько метров. Мила обернулась к охраннику, и он остановился снаружи от импровизированного прохода. Рядом с ним, возле стола, на котором стояло несколько глиняных пивных кружек, помещался бочонок. Мила зачерпнула из него две кружки и протянула одну мне.

– В сауне пригодится, – сказала она, как будто это все объясняло.

Затем она повела нас к проему в проходе из материи, направившись сначала в палатку слева. Внутри не было ничего, кроме кип одежды и полотенец, и я вопросительно на нее взглянула.

– Здесь мы раздеваемся, – пояснила она, и я кивнула.

Все это было нелепо, но я все-таки последовала за ней, размышляя, не это ли собирался сказать Тео, когда Мила его оборвала. Она жестом велела повернуться, и мы поставили свой эль, чтобы она помогла мне снять платье. Я не понимала, что происходит, но послушно помогла ей, а затем сняла сорочку, поспешно прикрывшись полотенцем.

Мила не спешила, отчего я почувствовала себя немного ханжой. Где-где, а в Сокэре я такого не ожидала!

Когда она вышла из палатки в проход, я поняла причину столь слабого освещения вокруг и испытала бесконечную признательность по этому поводу. Мила вышагивала совершенно голая, а я семенила за ней, завернувшись в малюсенькое полотенце и надеясь, что нас не видно сквозь толстые занавеси по обеим сторонам.

Палатка по другую сторону прохода была полностью закрыта, даже вход был завешен, и подойдя ближе, я заметила, что она сделана из более плотного материала, по сравнению с другими.

– Когда я открою, не медли, – велела Мила.

Я кивнула, с каждой минутой приходя во все большее замешательство. Затем она отогнула одну сторону занавеси и навстречу нам вырвалось облако пара. Мила схватила меня за руку и потащила за собой, закрыв за нами проем.

Было так жарко! Так жарко! В слабом свете и сквозь заполнявший всю палатку пар мне было ничего не видно, но те, кто были внутри, явно меня видели. Раздались изумленные возгласы, и я заметила смутные движущиеся силуэты. Мила продолжала тянуть меня, пока я не оказалась на теплой скамье.

– А где ванны? – прошептала я.

Не успела она ответить, как мимо нас прошмыгнуло несколько фигур, все они что-то бормотали по-сокэрски. Вход палатки был открыт так долго, что большая часть пара вышла, и я увидела, что тут нет никаких ванн, только котелок, висевший над костерком, и бадья с водой и черпаком. С обеих сторон палатки стояли деревянные лавки из кедра, если судить по сладковатому запаху.

Я обернулась к Миле, чтобы расспросить ее, но она свирепо смотрела на выходящих женщин. Их, очевидно, спугнула я.

– Мелкие душонки! – проворчала она так, чтобы им было слышно.

Они никак не отреагировали, лишь быстрее затрусили прочь.

– Все в порядке, – успокоила я ее. – Я уже привыкла.

Пусть до того, как я оказалась в Сокэре, ко мне не относились, как к прокаженной, но за неделю, что я провела здесь, это довольно быстро стало обычным делом.

– Ничего не в порядке, – возразила она, в ее тоне сквозило возмущение. К счастью, она закончила этот разговор. В палатке возле котелка остались две отважных особы, и я с ужасом осознала, что они совершенно голые, а их полотенца аккуратно сложены рядом с ними. Мила делала то же самое сбоку от меня. Она заметила выражение моего лица, но ее это не смутило.

– Твое полотенце испачкается, если ты его не снимешь, – проговорила она мягко, но деловито.

В любом случае, она была права. Пот уже лился у меня по лбу и груди, струился ручьями по моему телу.

Ну ладно!

Я вытянула из-под себя полотенце и сложила его на скамье рядом с собой. Не то чтобы я не привыкла прилюдно раздеваться перед камеристками или сестрами. Но необычным было то, что раздеты были все сразу и при этом непринужденно общались, как те две дамы в другом конце палатки. Но, очевидно, я была единственной, кого это беспокоило.

– Итак, – я силилась вдохнуть в этой тяжелой духоте, – поход в сауну всегда бывает… коллективным? – спросила я.

Смех Милы разнесся по всей палатке.

– Радуйся, что в этой хотя бы одни женщины! В большинстве кланов женщины и мужчины ходят в сауну вместе, но на Высшем Совете посещение раздельное ради тех немногих, у которых это не принято.

– Но ведь это… неловко? Вдруг наткнешься на… – я понизила голос, – стражника?

Мила пожала плечами.

– Разве мы чего-то там не видели?

Наверное, можно к этому и так относиться. Хотя мысль о том, чтобы встретить в сауне Тео… Я резко оборвала ход своих мыслей, пока не покраснела еще больше, чем от жара.

Мила встала, подошла к бадье и плеснула воды на камни. По палатке прокатилась новая волна пара.

– Что ты делаешь? – В моем голосе сквозила паника.

Она снова рассмеялась.

– Они выпустили весь пар.

– Мне кажется, я задыхаюсь. – Я сделала глоток эля, надеясь, что он остудит меня.

– Не задохнешься, обещаю. Это полезно для легких. – Она плеснула еще черпак воды, а я стала рассеянно размышлять, был ли в истории случай, что кто-то загнулся в такой палатке, или я буду первой.

Вы только посмотрите – делаю всю работу за Высший Совет!

В поисках отвлечения, когда Мила снова села, я вернулась к разговору.

– Разве это не идет в разрез с тем, как скромно вы обычно себя ведете?

Мила наклонила голову.

– Никогда об этом не задумывалась. Сауна вроде как отделена от остальной жизни общества. Полностью раздеваться там, куда ты идешь, чтобы помыться, – практично, а вот носить откровенные наряды считается показухой и непристойностью.

Мне это было не вполне понятно, но, с другой стороны, в каждой культуре свои странности.

– Ну, конечно, нельзя же, чтобы кто-то был показушно непристойным, – пробормотала я.

Она в очередной раз залилась беспечным смехом, а потом стала рассказывать о землях клана Рыси и о том, как забавно быть единственной девочкой с четырьмя старшими братьями. В тот самый миг,