— Не мне, а химику.

— А ему-то колодец зачем? В доме же есть водопровод!

— В водопроводе вряд ли удастся устроить тайник, — пояснил сыщик, — колодец или пруд для этой цели подходят куда лучше. Я пока не знаю, что именно спрятал наш химик, но твердо намерен это отыскать.

— Разве он что-то прятал? Зачем? От кого?

— Пан Дульцкий, вы наивны, как давешняя вдовица. Неужели вы не слышали ее рассказ?

— Ее рассказ — сплошная путаница! Бомбы, письма, Ялта, генерал, намеки, недомолвки, — звуковой мастер поморщился на небо, истекающее водой. — Что можно вычислить по этим обрывкам?

— То, что убитый был втянут в неприятную историю. Этот таинственный генерал, мрачный слуга с глазами убийцы, странный свет в лачуге по ночам… Химик явно что-то скрывал от всех. Как только он занемог, кто-то повадился спешно и методично обыскивать его мастерскую.

— Может, это жандармы? Следят с тех самых пор, как его выперли из университета.

— Жандармы? Вы сами в это верите? — Мармеладов снял пиджак, повесил на ветку дерева и теперь закатывал рукава сорочки. — Жандармы — это буря и натиск. Они не станут подкрадываться на цыпочках, а налетят посреди бела дня и разнесут сараюшку ко всем чертям! Полиция, как заявил Шпигунов, тоже еще не успела все обыскать. Нет, по ночам сюда пробирался кто-то другой.

— Убийца?

— Или его сообщник.

— И что же, — Дульцкий промок уже настолько, что перестал обращать внимание на дождь, — они обнаружили то, за чем приходили?

— Вряд ли, — усмехнулся сыщик. — Они не знали, где искать.

— А вы знаете?

Мармеладов подошел к рассохшейся полоскальне, осторожно наступил на нее, проверяя хлипкие на вид доски — выдержат ли.

— По зеленым разводам на рукавах сюртука, я определил, что химик окунал их вот в эту самую ряску, — он опустился на колени и погрузил руки в мутную воду. — Никто не полезет в вонючую жижу без причины. Стало быть, здесь спрятано нечто важное.

Пару минут ничего не происходило, лишь на поверхности воды вспухали сотни маленьких пузырей от дождевых капель. Потом Мармеладов нашарил веревку, привязанную к коряге на дне пруда, потянул за нее и выволок небольшой деревянный ящик, перевязанный со всех сторон. Повозился с тугими узлами. Отбросил грубо сколоченную крышку. Изнутри ящик был проклеен мешковиной и набит мокрым песком.

— Как же точно вы все угадали, — восхитился Дульцкий, — и про щепочки, и про столярный клей. Но для чего здесь столько песка?

— Для тяжести, чтобы тайник не всплывал. А еще для надежности. Если ящик ударится о корягу или подводный камень, то стекляшка не разобьется.

— Какая еще стекляшка?

— Вот эта.

Сыщик аккуратно разгреб песок и достал пузырек с резиновой крышкой.

— Здесь четверть аптекарского фунта, — прикинул он на глазок. — Может чуть больше.

— Но что это за вещество? — Дульцкий поднял флакон к глазам, внутри плескалась маслянистая жидкость горчичного цвета. — Не приправа же, в самом деле!

— Есть простой способ: открыть и понюхать. Горчицу ни с чем не спутаешь, — Мармеладов отряхнул руки, снял с ветки пиджак, но надевать не стал. — Однако принимая во внимание профессию хозяина дома и тот факт, что он умер от отравления…

— Вы правы, — поежился Дульцкий. — Отдадим его полиции, пусть сами установят.

— Ни в коем случае, — возразил сыщик, забирая у него пузырек. — За этим трофеем охотится аж целый генерал, и мы непременно должны выяснить — почему. А потом уже отдадим полиции.

— Но генералов-то в Москве много.

— Чересчур много.

— И как вы собираетесь вычислить… Того самого?

— Никак. Он сам нас найдет. А поможет ему в этом бывший денщик. Смотрите-ка… Легок на помине.

От дома к ним приближался Яким, хромая и подволакивая ногу. Он возмущенно кричал: «Прочь, ироды! Убирайтесь прочь!»

— Матерь Божья! Я весь день поражаюсь вашей наблюдательности, но это уже за гранью человеческих возможностей. Как вы узнали, что этот świniarz — генеральский денщик?

— Проще простого! Химик заболел неожиданно и кто-то в доме должен был сообщить об этом генералу. Иначе стал бы тот посылать адъютанта справиться о здоровье?! К тому же у Якима солдатская выправка, а нога не гнется, потому что там картечь застряла. С турецкой войны, не так ли? — спросил Мармеладов подошедшего слугу.

Старик долго смотрел на сыщика злыми глазами. Потом нехотя кивнул.

— Стало быть, это ты копошился в сарае прошлой ночью. Флакон искал? По приказу генерала? Передай ему, что зелье теперь у господина Мармеладова. Пусть навестит меня в доме Орлова, на Пречистенке. Третий нумер. Запомнил?

Генерал вошел без стука. Распахнул дверь и задержался в проеме, словно позировал для парадного портрета: голова откинута назад, подбородок высокомерно вздернут, а грудь он выпятил, чтобы каждый сумел хорошенько разглядеть красно-черную ленту, золотой крест и орденскую звезду[22]. Но столь яркое представление не произвело ожидаемого эффекта.

— Восхищаюсь вашей выдержкой, генерал! — сыщик приветствовал вошедшего, не вставая из-за стола. — Признаться, я ждал вас раньше, еще три часа тому назад. Думал, как услышите донесение бывшего денщика, сразу прикажете подать самую быструю карету. Ждал, ждал… Потом велел принести ужин. И тут вы соизволили… Присаживайтесь. Здесь хватит и на двоих. Без изысков, конечно, зато картошка, как и вы, в мундире. Ржаной хлеб, лучок-с… Не желаете?

Посетитель не взглянул на еду.

— Вы присвоили вещь, принадлежащую мне.

Мармеладов отодвинул поднос с ужином и достал из ящика стола пузырек.

— Я осмотрел флакон, но не обнаружил этикетки или иных надписей. Герба на пробке, как видите, тоже нет… Потому и решил поберечь у себя, чтобы вещица не попала в чужие руки. Сохранил для истинного владельца.

— Намекаете, что заслужили вознаграждение? — генерал презрительно скривил губы, снял перчатки и открыл бумажник. — Это справедливо. Вы работаете по найму, я слышал. И вы обнаружили то, что мои люди не сумели отыскать. За это вам полагается…

Он тянул паузу оскорбительно долго, но и это не произвело задуманного впечатления.

— Вам бы поучиться у богатых людей, генерал. Они ведь не так говорят. Они