гостеприимства. Узнав, что Гарри не уплатил за двое суток пансиона, он пришел в бешенство. На самом видном месте его заведения, прямо над стойкой, красовалось объявление: «Плата за стол и пансион должна вноситься ежедневно». Легкомысленному постояльцу, не принявшему к сведению этого объявления, тотчас же была послана грозная записка с предложением немедленно очистить занимаемое им помещение. Получив эту записку, Гарри нисколько не рассердился и не обиделся. Как и многие другие моряки, он давно уже научился спокойно относиться к житейским невзгодам. Долгие странствования убедили его в том, что человек без гроша в кармане не может рассчитывать на хорошее обращение. Он ни на что и не претендовал. Он только жалел, что так глупо прокутил свои деньги, слегка мучился угрызениями совести и не знал, как «сойти с мели».

Впрочем, из-за собравшихся туч все-таки проглядывало солнце. «Паладин» еще стоял в порту. При желании Гарри мог снова поступить на фрегат. Он знал, что капитан охотно примет его, что матросы и офицеры окажут ему самый радушный прием. Чтобы вернуться на старую службу, достаточно шепнуть словечко одному из гуляющих в Сан-Франциско товарищей… Может быть, так и сделать? Однако Гарри казалось немного унизительным снова приняться за работу, от которой он отказался, вернуться к товарищам, которым он сказал «прости»; мыть палубу, лазить по мачтам и крепить паруса, а главное — навсегда расстаться с радужными надеждами, с мечтами о золотом песке, о деньгах, о благосостоянии и об отдыхе. Неужели же ему суждено гнуть спину над черной работой до конца жизни?

До тех пор пока червонцы весело позвякивали в его карманах, море рисовалось перед мысленным взором Гарри Блю в мрачных красках, а калифорнийские прииски в розовых. Теперь, когда в карманах его утих дразнящий звон, прииски стали постепенно окутываться мраком, а море заметно посветлело. И все-таки Гарри колебался. Мозг его усиленно работал. Погруженный в глубокую задумчивость, он держал руки в карманах, как будто отыскивая там что-то. Это были совершенно машинальные движения. Он отлично помнил, что у него не осталось ни цента.

Своим тягостным размышлениям Гарри предавался в маленьком баре «Приюта моряка». В помещении не было никого, кроме него и стоявшего за стойкой хозяина. Хозяин посматривал на своего единственного гостя крайне недружелюбно. Перед ним лежала толстая тетрадь, в которой были занесены все прегрешения Гарри, или, говоря иначе, неоплаченные счета за двое суток пансиона и за несколько бутылок виски. Эти неоплаченные счета одинаково терзали и должника, и кредитора. Хозяин ни за что на свете не дал бы прокутившемуся матросу даже бутылки пива. Только деньги могли смягчить его сердце.

«Что же делать? — думал Гарри. — Поставить крест на золотых снах? Вернуться к черным тросам? Ведь в этакое дурацкое положение попал!»

Взгляд, брошенный им на злое, каменное, непреклонное лицо хозяина гостиницы, сыграл роль гири, упавшей на весы. Гарри Блю решился. Он высказал свое решение не угрюмому кредитору, а самому себе, и не громким голосом, а еле слышным шепотом:

— Видно, такова уж моя судьба. На роду мне написано быть вечным матросом. Придется снова поступить на фрегат!

Глава XVII

НЕЖДАННЫЕ ГОСТИ

Решив распрощаться с мечтами о золоте и снова сделаться матросом, Гарри Блю хотел уже было выйти на улицу, как вдруг его задержали. Виновниками этой задержки не были, однако, ни владелец «Приюта моряка», ни его помощник. Они ничего не имели против ухода прокутившегося постояльца. Беглый осмотр его сундучка, содержавшего воскресный костюм и кое-какие вещи, убедил в том, что они без труда могут взыскать с него долг. Поэтому им было бы только на руку, если бы Гарри навсегда покинул гостиницу, расплатившись с ними своими вещами.

Однако это вовсе не соответствовало желаниям самого Гарри. Ему не хотелось лишаться своего сундучка. С того момента, как он принял решение возвратиться на «Паладин», в нем снова стали оживать заглохшие было надежды. Он рассчитывал, что судовой казначей не откажется выдать ему небольшой аванс. В крайнем случае товарищи матросы ссудят его суммой, необходимой для выкупа пожитков. Он решил поехать на фрегат немедленно, с первой же шлюпкой, которая повезет с берега отпускников. Перспектива провести ночь под открытым небом мало устраивала его. А других перспектив перед ним не было. Хозяин гостиницы кратко, но весьма выразительно посоветовал ему убраться прочь. Он уже собирался исполнить этот совет, как вдруг на пороге гостиницы появился какой-то человек. Нет, появилось двое людей! Две черные фигуры выросли в раскрытых дверях и бросили колеблющуюся тень на дощатый пол. Эти черные фигуры показались Гарри светлее и прекраснее лучей восходящего солнца. В нежданных посетителях он узнал двух офицеров с «Паладина». Один из них был его лучшим другом.

Перед ним стояли Кроуджер и Кедуолладер.

Бывший матрос сперва приветствовал их по-военному, вытянувшись во фронт не менее старательно, чем он это делал на «Паладине», а потом по-дружески. При виде знакомых и симпатичных лиц крик радости невольно сорвался с его губ. Он снял свою соломенную шляпу, провел рукою по взлохмаченным волосам и, несколько раз восторженно тряхнув головой, принялся усиленно шаркать ногами.

Закончив эту операцию, Гарри застыл на месте с нетерпением ожидая, что скажут ему офицеры. В том, что они пришли именно к нему, он нисколько не сомневался.

В баре было почти совершенно темно. Перешагнув через порог, Кроуджер остановился, кинул вокруг пытливый взгляд и спросил:

— Нет ли здесь английского матроса по имени Гарри Блю?

— Есть! Есть! — взволнованно откликнулся сам Гарри, бросаясь навстречу гостям.

После долгих приветствий воцарилось короткое молчание. Сердце прокутившегося моряка билось частыми и сильными ударами. Тоска, только что угнетавшая его, сменилась радостной тревогой. Ему казалось, что Кроуджер, которому он был обязан жизнью, вторично спасет его. Может быть, молодые люди хотят посоветовать ему вернуться на фрегат? Что ж! Такой совет пришелся бы как нельзя более кстати и вполне соответствовал бы его собственным желаниям. Гарри решил не предвосхищать событий и выслушать все то, что скажут ему офицеры.

— Здравствуй, старый друг! — воскликнул Кроуджер, крепко пожимая руку матроса. — Очень рад, что мне удалось отыскать тебя. Я боялся,