Так, ну, во-первых, это стойкость к воздействию Измененных и многих факторов, порождаемых Сеятелями, в том числе и различных аномалий… То есть, выходит, мне сейчас и пси-блокиратор не нужен, и «панцирь» тоже. Я в отличие от моих товарищей по несчастью не привязан к этому лабораторному блоку и в случае чего смогу отсюда выбраться, если, конечно, мне удастся прорваться через помешанных… Нет, разумеется, я не собираюсь бросать тут на почти верную гибель Алекса и Лидди, но моя псионическая стойкость – это дополнительный шанс, свобода маневра. Отметим этот момент и двинемся дальше. Что еще?

Разумеется, я понятия не имею, как это все делается, управляется, извлекается… Все мои действия происходят на уровне «хочу, чтоб было так», и мне остается только надеяться, что этого хватит. Как у Кастанеды – программирование реальности. Да, читал я, читал в свое время. Довольно занятная штука… хотя бы как упражнение для ума. Как там у него Дон Хуан говорил? «Не мы видим мир таким, какой он есть, а мир таков, каким мы его видим». Не ручаюсь за точность цитаты, но смысл примерно такой.

А ведь мысль-то дельная! Прямо очень хорошая! Мой мозг Измененного-аналитика цепляется за эту цитату как за конец нити и начинает разматывать клубок. Потому что именно эта мысль характеризует одну из главных способностей сувайвора – работу с вероятностью событий, то есть умение делать так, чтобы шарик на жизненной рулетке попадал именно в тот сектор, на который сделана ставка.

Например, поработать над вероятностью того, что дистанционный взрыватель становой бомбы под Сеятелем попросту замкнет, и он сработает. Как это сделать? А черт его знает! Мне доступна только та информация, которая через меня когда-либо проходила и зацепила меня хотя бы краем. Ее я могу извлечь из своей памяти, она сохранилась там скрытым файлом, который обычному человеку ни в жизнь не увидеть – «забылся». Но Измененный-аналитик видит все – архивные, скрытые файлы, любую мелочь. И может открыть. Для него нет недоступной информации, если она хоть раз поступила в его сознание. Но информации о том, как сувайвор управляет вероятностью, в моей памяти нет. Нет ее и в генетической памяти, занесенной в мой организм кровью Измененного – он тоже ничего об этом не знает.

И тут я осознаю, что в лаборатории уже некоторое время царит тишина. Ну как тишина – откуда-то издалека глухо доносятся взрывы и очереди, бой еще идет. Далеко, в другом крыле. Но прямо тут все присутствующие молчат и смотрят на меня. Кажется, они поняли, что…

– Ты что-то придумал, Майк? – первым не выдерживает Алекс.

Несколько секунд я колеблюсь, борюсь со своей профдеформацией, естественной паранойей опытного секретчика, уже приличное время проработавшего в довольно высоком управленческом эшелоне АНБ. Вот это: «Информация – сила. Знаешь то, чего не знают другие, – молчи, держи козырь про запас, пригодится» въелось уже намертво, хирургическое вмешательство бесполезно. Но это можно приглушить, когда надо. Сейчас – очень надо. Потому что, когда рушится мир, никому не верить – слишком большая роскошь, если ты хочешь жить. Я уже так много потерял, такой большой кусок моей жизни рухнул в бездну, и те, кто сейчас рядом со мной, – возможно, все, что от нее осталось. Нет уж, хватит молчать. Не сейчас. Не с ними.

Поднимаю взгляд, вижу в их глазах ожидание. Решаюсь.

– По-моему, господа, самое время рассказать все, что вы знаете о сувайворах.

Рихтер и Лидди успевают обменяться удивленными взглядами, когда лабораторный блок сотрясает страшный удар. Мы валимся с ног, падает стол, этажерка, опрокидывается кушетка.

Ученый бледнеет.

– Дверь блока! Они взорвали ее!

Holy shit! Ну ни раньше, ни позже!

Глава 15. Министр обороны

Москва

«Соню» Роман принес и собрал быстро, благо она у него и впрямь была недалеко. «Соней» бывший спецназовец группы «Альфа», а ныне телохранитель министра обороны Роман Бражников называл свою верную винтовку СВДС. Для работы телохранителя она вроде и не была нужна, но по нынешним временам случиться могло всякое, так что чемоданчик с разобранной «Соней» Роман постоянно держал поблизости, благо разрешение соответствующее Пахомов для него выправил. Правда, за все время службы у Пахомова Роману еще не приходилось пускать «Соню» в ход. Похоже, момент настал.

Роман подавил настойчивое желание нервно оглянуться на вынужденного напарника. Собственно, он боролся с этим желанием уже пять минут. За последние пару лет Роман успел привыкнуть к обществу Измененных, как «лояльных», так и нет, и реагировал на них абсолютно спокойно, без ощущения подспудной угрозы… На всех, кроме пьющих жизнь. «Вампиры» в этом ряду стояли особняком. Эти воспринимались им как воплощение смерти и никак иначе. Причем самое настоящее в отличие от какого-то там валашского графа в длинном плаще и с клыками. И то, что эта смерть временно стоит на правильной стороне, мало что меняло в отношении спецназовца к пьющим жизнь – они его напрягали. И Ван – этот азиат с неподвижным, словно у манекена, лицом – тут никоим образом не являлся исключением. Но полезным от этого быть не перестал.

Роман смотрел на толпу сквозь оптический прицел, приводил в порядок пульс и дыхание, всей кожей ощущая присутствие ангела смерти за своим левым плечом. Казалось, что тот не шевелился и даже не дышал. Впрочем, какая разница – лишь бы дело свое сделал. Однако тишина с каждой секундой давила на Романа все больше.

– Ну что там? – спросил он с тем только, чтобы ее нарушить. – Вы их чувствуете?

– Да, – негромким и каким-то бесцветным голосом ответил Ван. – Четверо. Держатся позади толпы. Сирена, кинетик, пьющий жизнь, пневматик… Странно, где же…

– Кто?

– Неважно. Может, он просто ошибся. Ваш босс, – добавил Ван, предупреждая очередное «что?» Романа. – Однако ему пора действовать. – Измененный указал на горящий воздух. – Иначе толпа сейчас подожжет дом.

И тут же словно в ответ…

– Стоять!!!

Первым желанием Романа было вскочить и встать смирно, равнение налево, в сторону, откуда доносился голос министра. Впрочем, через секунду отпустило. Только бусина пси-блокиратора за ухом нагрелась.

– Вот ни хрена ж… – вырвалось у Романа. – Это он что…

– То самое, – хладнокровно кивнул Ван. – Не отвлекайтесь. Сейчас они себя проявят…

– Те, кто вас сюда привел, – ваши враги! – прогремело между тем из уст Пахомова. Ну как прогремело. Сказал он громко, конечно, чтоб услышали, но не кричал и без микрофона. Роману просто так показалось. Может, потому что голос министра был особый. Пси-блокиратор жег Роману ухо. Боль отрезвила телохранителя и заставила вспомнить, зачем он здесь.

– Они привели вас сюда на смерть! – продолжал Пахомов. – Не