За край стекла с помощью металлической заколки крепилась кухонная воронка. Ее предназначение оказалось необыкновенным: она служила громкоговорителем для начальника научного центра. Хотя Руф, обладавший пронзительным голосом, в рупоре явно не нуждался.

Нелли сквозь пол с изумлением разглядывала копошившийся внизу персонал научного центра.

– Удивлена? – тихо спросил подошедший Цицерон.

– Впечатляет! – призналась Нелли.

– Ты еще не видела Урбс, славный город Великого Нумена.

– Это который Черный Охотник?

– Ты откуда знаешь?

– Корнелий рассказывал. Я думала, Нумен – легенда.

– Вовсе нет. Он был, есть и всегда будет, – сказал Цицерон и тяжело вздохнул. – Он бессмертен.

Нелли открыла рот, чтобы спросить об Урбсе, но Цицерон уже улыбался неслышно приблизившемуся хозяину дебаркадера.

– О! Я вижу, после моего последнего посещения Токсикотека увеличилась, по меньшей мере, в пять раз! – начал Цицерон с лестью в голосе.

– В семь! – гордо сказал Руф. – Работаем, знаете ли!

Он пригласил их в глубь аквариума, где лежала большая круглая жестяная банка из-под конфет, раскрытый футляр для очков и масса разных коробок. Особый колорит кабинету придавал разбросанный повсюду мелкий хлам: обрывки бумаги, бусины, таблетки и упаковки от них, гвозди, огарки свечей, щеточки, лампочки, скрепки, крючки, иголки, катушки ниток. И многое другое, что в представлении Нелли не вязалось с научной работой.

Жестяная банка служила столом.

Руф расположился в футляре для очков как на диване. Внутри футляр был обит красным бархатом. «Чисто гроб, только колесиков не хватает, – злорадно подумала Нелли. – А может, он – вампир? Не зря Цицерон говорил о специфике этого ученого-моченого».

Часть футляра, на которой сидел Руф, была наполнена канцелярскими кнопками. Руф, однако, этого будто не замечал. Гости присели на пол, причем без возражений.

Хозяин кабинета порылся за диваном и выудил маленький свисток. Нелли смекнула, что опять будет очень громко, и вовремя заткнула уши лапами. Руф действительно дунул со всей силой, какой у него было немало. Свист звонко ударил по стеклянным стенкам аквариума. Корнелий сдвинул глаза к носу, Цицерон стал разминать топорщившееся ухо, а Нума, не шевелясь и разинув рот, благоговейно смотрел на Руфа. Нелли только сейчас поняла, что Нума ни слова не произнес с момента встречи с диким ученым.

К открытой стене кабинета подъехала труба, и с платформы спрыгнули две крысы. Они поклонились и вынесли из зева трубы баночку из-под косметического крема, доверху наполненную сушеным изюмом. Молча поставили ее перед гостями. Руф быстро и невнятно дал какие-то указания. Крысы тихо исчезли вместе с трубой.

Нелли потянулась к угощению, но Цицерон мягко остановил ее лапой. «Не бери!» – покачал он головой.

Через минуту к краю аквариума пришвартовался новый подъемник, и следующая пара крыс, на сей раз в белых передниках, делавших крыс похожими на маленьких мясников, втянула в аквариум огромный узел из носового платка. Они деловито развязали поклажу и разложили на ткани листочки какого-то растения, вату, несколько портновских булавок, обрывки бинта, две бутылочки из-под духов с коричневым содержимым, две желтые таблетки чуть меньше сковородки и головку лука.

– Как здорово у вас тут все устроено, – осторожно начала Нелли, чтобы удержаться от побега.

– Это все Морис, – сказал Руф. – Он начал создавать нижние ярусы центра: делал запасы, приносил множество полезных вещей. То ли хотел уплыть на этом корабле, то ли опасался мировой войны.

Руф криво усмехнулся.

– В любом случае, готовился тщательно, – повернувшись к Нелли, сказал Цицерон.

– О да, запасы продуктов бесконечны! Но разве это главное? – Руф встал и заходил туда-сюда, как старый профессор, который наконец дошел до самого интересного места в своей лекции. – Когда меня прислали на этот объект, я был потрясен масштабностью происходящего. Такое количество непознанных веществ, требующих классификации, анализа, обработки. Морис тогда плохо понимал свое предназначение, с ним пришлось поработать.

Нелли вдруг вспомнила, что второй муж тетки Джен, Гарри, после каждого пьяного угара упоминал (и не раз!), что ему чудятся говорящие крысы. Будто они приходят к нему и требуют немедленно убить какого-то человека. Имя жертвы призраков белой горячки Гарри не выдавал ни в пьяном, ни в трезвом виде. В обязанность Нелли входило прятать все ножи в доме, если Гарри задерживался с друзьями в «Синем козле».

– Я был восхищен глубиной поставленной декурионами задачи, – продолжал Руф. – Только я смог приручить Мориса, дал ему покой и цель в жизни. Ибо многому научился в Лабораториуме.

После этих слов очки Руфа нацелились прямо на Нелли. Ей стало холодно. Она поежилась и мысленно поклялась, что до конца жизни не пригубит спиртное.

– Сюда! – после паузы произнес Руф и, не сводя с Нелли глаз, показал на крышку жестяной коробки. – Скоренько! Скоренько!

Нелли с мольбой посмотрела на Цицерона. «Ложись, не бойся!» – кивнул он. Нелли забралась на холодную коробку.

– На живот, – приказал Руф. Взял в цепкие лапы хвост Нелли и приподнял его.

– У тебя уже должно быть потомство, – констатировал он. – Ты проходила проверку на готовность быть самкой? Нет? Можем устроить.

Нелли задохнулась от возмущения. Если бы она могла краснеть, сейчас ее можно было бы пустить на салат в качестве помидора. Она двинулась ползком к краю коробки, но крыс в переднике крепко прижал ее передние лапы к крышке.

– Она у нас немного запоздалая, – начал Цицерон. – Все дела, дела…

– Фламины надолго подпись поставили, – ответил Руф, внимательно разглядывая раны. – Что за дела потребовали такой жесткой отметины? Придется вскрыть гной здесь и здесь.

Нелли, извиваясь как змея, пыталась дотянуться до лап крыса в переднике. Ей удалось продвинуться на полсантиметра, и она почти коснулась их зубами.

Но Руф, крепко держащий Нелли за хвост, легко вернул ее на место.

– Нелли! – с укоризной в голосе произнес Цицерон и ухватил ее задние лапы. Она удвоила усилия по освобождению.

– Нума, помоги, – взмолился Цицерон. Но Нума отчаянно замотал головой и лапами.

Нелли заорала:

– Отпустите меня! Немедленно!

– Нельзя! – рявкнул Руф. – Хвост воспалится и отвалится через три дня.

Нелли сникла: возможная потеря хвоста не обрадовала. У всех будет, а у нее нет! Лишняя причина для общего внимания.

– Руф лечил самого Красса, а его шрамы были не чета твоим. Успокойся! – строго произнес Цицерон.

Нелли вспомнила страшный шрам на боку полководца и, тяжело вздохнув, согласно кивнула.