Он выстроил гостей в ряд и приступил к осмотру, словно строгий таможенник на границе.

Придирчиво обнюхал Корнелия и произнес с некоторой досадой:

– Не болен. Не ранен.

Корнелий виновато улыбнулся. Руф добрался до Цицерона.

– Потолстел, – укоризненно сказал ученый. – По-прежнему больше говоришь, чем шевелишься?

Толстяк Нума довольно хмыкнул из-за спины брата и попал под строгий взгляд Руфа.

– Братишку привел? – сказал лекарь, отодвигая в сторону Цицерона. – Оставишь здесь? Нам нужны такие крепыши. Мы, знаешь ли, задумали ряд экспериментов…

– Нет-нет! – всполошился Цицерон. – Мы по другому вопросу!

– Чья самочка? – спросил Руф, наконец увидев Нелли. – Твоя? – обратился он к Цицерону.

Цицерон согласно кивнул.

– Я – не самочка! – возмутилась Нелли, не обращая внимания на Цицерона, знаками показывающего ей молчать. – И я ничья! – закончила она грозно.

Руф продолжал бесцеремонно разглядывать Нелли с разных сторон, как пиджак на распродаже.

– Зря ничья. Довольно приличный экземпляр! Шкура потрепана, хвост воспален, пахнешь зеленым сиянием. Важная персона?

– Очень! – выдохнул Цицерон.

– Ходят тут всякие! – Руф заложил лапы за спину и хмуро уставился на непрошеных гостей. – Замучили необоснованными визитами. Совсем недавно я представил декурионам полный отчет по новому яду крысоморов. С курьером отправил копию отчета в Урбс. И что?! Консул Ганнон самолично явился с требованием, чтобы и ему предоставили все материалы…

– Руф! Эта гостья не из свиты консула. У нас проблема. Вот.

Цицерон схватил хвост Нелли за кончик и приподнял его.

– Так пройдет! – отмахнулся Руф. – Подумаешь, кто-то трижды куснул. Кстати, как можно допустить, чтобы хвост так долго находился в зоне опасности?

– Вообще, это был фламин, – не отступал Цицерон.

– Фламин? – удивился Руф и, поправив очки, опять уставился на Нелли. – Не вижу в тебе никакой научной или практической ценности, – произнес он, помедлив. – Какой ихневмон занес тебя к фламинам?

– Этот, – сказала Нелли и ткнула лапой в Корнелия.

Руф резко повернул голову, и Нелли присела, чтобы пропустить очки.

– Ты поможешь? – спокойно сказал Корнелий. – Нам предстоит долгий путь и много дел. Из-за хвоста, сам знаешь, могут возникнуть проблемы.

– Куда собрались? – спросил Руф.

– В домен, что за пределами владений Нумена, – тихо произнес Корнелий.

Руф замолчал. Потоптался. Прошелся из стороны в сторону и заявил:

– Хорошо. Но я передам туда сверток.

– По лапам! – согласился Корнелий. Все облегченно вздохнули.

Сразу за переборкой, отделяющей тайную часть дебаркадера от внешнего мира, начинался туннель из мягкой гофрированной трубы. В самом начале была закреплена небольшая металлическая платформа, на которой Руф, по-свойски толкая гостей, расставил всех в порядке, понятном ему одному. Долго искал место для Нумы. Несколько раз менял местами Нелли и Цицерона. Нелли не понимала, чего он добивается, но помалкивала. Впрочем, молчали все.

Потом пришлось терпеливо ждать, пока хозяин дебаркадера тщательно закроет пять или шесть засовов на люке и вкрутит какой-то важный болт.

Затем Руф нечленораздельно рявкнул, и площадка с крысами пришла в движение. Гофрированная труба стала складываться, вместе с платформой поехала в сторону, а потом резко вверх.

Корнелий прикоснулся к лапе Нелли.

– Смотри! – сказал он, указывая за неогражденный край площадки.

Сверху стало видно, что скрытая от любопытных глаз часть дебаркадера представляла собой широкое помещение, похожее на производственный цех. С потолка, закрепленные на бимсах, спускались нити стальной проволоки. Они удерживали в воздухе множество разнокалиберных досок и реек, служивших мостиками для перехода с уровня на уровень, от стены к стене. Освещалось это огромное сооружение четырьмя иллюминаторами, наглухо задраенными в незапамятные времена.

Все пространство стен между выступающими бортовыми балками и шпангоутами сверху донизу было покрыто бесчисленными ячейками, состоявшими из скрепленных коробок, банок, бутылок, разноцветных пластиковых емкостей.

В бутылках виднелось жидкое содержимое, по большей части едкого коричневого оттенка. Из горлышек некоторых дрожащими змеями тянулись тонкие трубки: вниз, к темному туману на дне цеха, либо вверх, к канистрам под потолком.

В одних коробках лежали крысы. Было непонятно: отдыхают они или «работают» в качестве испытателей. В других коробушках разноцветными горками были насыпаны капсулы, таблетки, сухие листья, комочки каких-то веществ. Гофрированные трубы, будто щупальца, переползали от одной ячейки к другой.

Посреди гудящего и скрипящего помещения вниз горлышками висели громадные пластиковые бутылки, превращенные в воронки. В них находился зеленый, желтый, синий порошок, который постепенно ссыпался из горлышка прямо в мешочки и пакетики, подставляемые снизу крысами в кожаных жилетах. Заполнив емкости, зверьки аккуратно укладывали их на бегущий транспортер, протянувшийся от стены к стене. Один хвост транспортера исчезал в туннеле, ведущем в другое помещение.

По всем этажам, переходам и самодельным лесенкам сновали крысы: в жилетах, передниках, белых шапочках. Научный центр деловито кипел, как муравейник.

Мимо платформы, на которой ехали гости, вдруг пронеслась огромным ребристым червем такая же гофрированная труба с площадкой в начале, заставленной коробками и несколькими штабелями спичечных коробков. Нелли заметила, что на одной из коробок сидела хмурая крыса, завернувшись в полиэтиленовый пакет, как в плащ.

Нума дернулся от неожиданности, неловко повернулся, и платформа, везущая крыс, зашаталась. Движение прекратилось.

– Деточка, вы не могли бы не шевелиться некоторое время! – заорал Руф, подойдя к толстяку так близко, что его очки переехали на нос Нумы. – Вы нарушаете балансировку подъемника!

Нума, стараясь не дышать, аккуратно сдвинул очки на место и кивнул.

Руф снова рявкнул. Площадка взметнулась вверх и резко остановилась. Все, кроме Руфа, рухнули на пол.

– Мой кабинет, – спокойно сказал Руф и сошел с площадки, переступив через распластавшегося Нуму.

а самом верху, видимо, прямо под палубой, на железных балках располагался стеклянный куб, когда-то бывший аквариумом. Нелли это поняла по наклеенной на одной стороне пленке с изображением морского дна. Аквариум лежал на боку, поэтому пол и потолок в «кабинете» Руфа были прозрачными.