Если то, что я узнала о Вещих, правда, значит, пределов нет вообще. И меня пробирает дрожь от одной мысли об этом.

– И именно над этим нам и предстоит поработать сегодня, – продолжает Вард. – Контроль.

– И как мы будем работать?

– Начнем с укрепления разума. – Он стучит пальцем по лбу. – Тебе нужно научиться контролировать свои мысли, чтобы ты могла решать, наполнять ли слова силой.

Я энергично киваю, так как именно этого я и хочу.

– Но как этому научиться?

– Ты – уникальный случай, – говорит он. – Так что будем действовать методом проб и ошибок, пока не выясним, что работает лучше всего. Будешь повторять до тех пор, пока контролировать речь для тебя не станет так же легко, как дышать.

Я хмурюсь. Звучит не очень-то уверенно.

– Я думала, ты знаешь, что делаешь.

Он насмешливо приподнимает одну бровь.

– Я-то знаю. Но ты – темная лошадка. Теперь все зависит от того, насколько старательно ты будешь придерживаться указаний.

Захотелось скорчить рожицу, но я просто сжимаю зубы. Потом говорю:

– Давай просто начнем.

Он неторопливо переступает с места на место, как будто балансирует. В этот момент мне почему-то кажется, что это дело займет у нас очень много времени.

– Начнем с того, что попытаемся закрепить на практике то, что ты сегодня узнала. Подумай о кошке.

Я захвачена врасплох.

– Что-что?

– О кошке, – повторяет он. – Закрой глаза и представь кошку.

Я стою и смотрю на него.

– Какую кошку? Которая мяукает?

Он бросает на меня язвительный взгляд.

– А какие еще бывают кошки?

Я сжимаю зубы, закрываю глаза и делаю, как он велит.

– Представь серо-белую полосатую домашнюю кошку. Четыре ноги, пушистый хвост, мягкая шерсть. Видишь ее?

– Хм-м, – мычу я, пытаясь нарисовать описанное у себя в голове.

– Хорошо. А теперь я хочу, чтобы ты начала Вещать и материализовала ее. Ты уже знаешь как. Сконцентрируйся на картинке у себя в голове и призови ее. В угольных стенах это будет сложнее: уголь будет подавлять твои способности. Тебе покажется, что меду в рот набрала. Но нужно преодолеть это и сосредоточиться. Это нетрудно.

Он говорит об этом так легко, словно мы опять на Маркет-стрит. И действительно, все оказалось невероятно просто. Достаточно отбросить мысли о трудностях, которые блокируют мои способности, открыть рот и произнести:

– Кошка.

Я сразу понимаю, что имел в виду Вард, когда говорил про мед. Странное ощущение во рту: что-то липкое и вязкое, будто мне набили за щеки ваты. Как будто что-то заталкивает слово обратно и мешает ему вырваться наружу. Ничего не происходит. Я в замешательстве оглядываюсь на Варда, и он говорит:

– Ты должна протолкнуть это слово как бы сквозь уголь. Считай, что ты дрессируешь слова, заставляешь их подчиняться.

– Раньше мне этого делать не приходилось, – говорю я, с беспокойством поглядывая на блестящие черные стены. – Обычно я просто открываю рот, и все происходит само собой. Быстро. Даже слишком.

– И поэтому мы здесь, – говорит он, обводя рукой окружающий нас уголь.

Так бывает, когда во время тренировки цепляешь новые блины на штангу. Я киваю, закрываю глаза и думаю обо всем, что сказал мне Вард. Пытаюсь сосредоточиться на кошке, которую он мне описал, пока она полностью не формируется в моем сознании, и наконец произношу слово, вложив в него всю силу:

– Кошка.

Я открываю глаза и вижу, как из меня вырывается пучок света и на полу прямо передо мной материализуется пушистое животное.

Я смотрю на кошку, кошка смотрит на меня, мы обе в шоке и понятия не имеем, что делать. Когда она открывает пасть и мяукает, я вздрагиваю от неожиданности.

– Хорошо, – говорит Вард.

Я снова вздрагиваю и гляжу на него огромными, полными неверия глазами. Да, я знала, на что способна, но это… это… совсем другое. Что-то невероятное.

– Теперь давай еще. На этот раз представь длинношерстную белую кошку.

Подавив шок, я делаю, как он велит – проталкиваю слово через уголь, – и к полосатой домашней кошке присоединяется белая персидская с приплюснутым носом. Следуя приказам Варда, я создаю еще трех кошек, пока на меня не смотрит целых пять пар удивленных кошачьих глаз.

– Разве в этом смысл? – спрашиваю я.

На этот раз слова даются мне легко и просто, так как я не пытаюсь воплотить их в жизнь. На смену изумлению приходит нетерпение, я хочу двигаться дальше и поскорее покончить с этими кошачьими упражнениями. Или по крайней мере узнать, почему Вард заставляет меня делать это. Мое внимание привлекает маленький прелестный черно-белый котенок, он вдруг начинает тереться о мою ногу. С этим котенком я позволила себе немного повольничать и сделала его меньше остальных – хотела проверить себя. Похоже, зря, я уже почти влюблена в этого малыша. Я беру его на руки, и он начинает довольно мурчать, трогая меня лапкой в благодарность за внимание.

– О, а ты миленький… – воркую я, чудесным образом забыв, что задала Варду вопрос.

Когда я поднимаю взгляд, замечаю, какими ласковыми глазами он смотрит на меня, правда, он тут же пытается скрыть это, как только замечает, что я смотрю на него.

– Конечно, в этом есть смысл, – недовольно говорит он. – Сделай еще одну кошку.

Я закусываю губу, чтобы не огрызнуться на него, и Вещаю еще одну кошку. Потом еще. И еще.

– Меня так скоро начнут называть сумасшедшей кошатницей, – ворчу я, рассеянно поглаживая котенка.

Уже собираюсь Вещать девятого, но Вард останавливает меня:

– Хватит кошек. Теперь попробуй собаку.

– Особые указания будут? – дерзко спрашиваю я. Все это просто смешно.

– Немецкую овчарку.

Я представляю себе величественную собаку, на этот раз даже не закрывая глаза, и говорю:

– Собака.

– Хорошо. Теперь золотистого ретривера.

Я делаю, как он велит, а затем создаю по его просьбе еще и колли. Меня немного беспокоит, что в одной комнате собралось слишком много кошек и собак, но они, похоже, слишком заняты изучением незнакомого места, чтобы бросаться друг на друга.

– Теперь попробуй пони. Небольшого, а то тут места маловато.

Я смотрю на него, выпучив глаза.

– Ты хочешь, чтобы я создала лошадь?

– Пони, – поправляет он. И, видя мое изумление, добавляет: – Всем управляет твое воображение, помнишь? Ты можешь сделать его и большим, и маленьким – каким захочешь.

Закусываю губу и концентрируюсь, представляю себе шетлендского пони – он чуть больше немецкой овчарки. Я говорю: «Пони». И он появляется, как и все остальные животные. После этого Вард приказывает мне создать трех козлят, полдюжины цыплят и ламу.