Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вирея вернулась без доклада. Я лишь слышал, как Морган робко старался ее остановить. Он вбежал следом и умоляюще смотрел на меня, будто оправдывался. Он не виноват. Как ни крути, Вирея в своем доме.
Она неспешно подошла к столу, коснулась белыми пальцами полированной столешницы:
— Ну как? Ты уже готовишься к нашей дивной ночи? Сегодня.
Она вдруг наклонилась, взмахнула рукой, и я услышал хлесткий звук пощечины. Удар разлился мелким покалыванием. Я прежде услышал, чем почувствовал.
Я инстинктивно провел пальцами по щеке и посмотрел в ее горящие от гнева глаза.
— Решил сравнить жену с бордельной девкой?
Я молчал, отчаянно вслушиваясь, как зашумело в ушах. Только бы удержаться и не ударить в ответ — даже пальцем не хочу ее касаться.
— Порой в бордельных девках больше понимания. Я не буду жить с тобой. Честно говорил это много раз, но ты не хочешь это принимать. Неужели в тебе нет гордости? Ты можешь быть счастлива — только с другим. Так будь. Отпусти меня.
— Значит, попрощайся с девчонкой, — она слышала только себя.
— Вот уж не думал, что ты можешь опуститься до такого. Если ты это сделаешь — я заживо похороню тебя в самом дальнем крысином углу галактики. Ты не увидишь ни меня, ни детей. Ты слышишь? Очнись, Вирея. Хватит.
Она кивнула:
— Я как раз и очнулась. Знаешь, дорогой, часть моих требований ты все же выполнил. Поэтому я не стану пачкать рук. И отцу не позволю. Пусть грязную работу делает Совет — это законно и благородно.
— Мы так не договаривались.
Черт возьми, неужели, наконец-то хоть что-то сдвинется с мертвой точки? Но это лишь слова — старик может рассудить иначе. В любом случае, Совет потянет за собой множество ненужных, неприятных для Тенала вопросов. Он расчетливее своей дочери.
Надежда появилась, но она ничтожно мала, как бы не бравировала Вирея.
— Тебе самой не противно?
Вирея вытянула губы, раздумывая:
— Когда любишь, Адриан, любые средства хороши.
Я покачал головой:
— Я уже так не думаю.
Глава 39
Я с трудом узнала ее под нелепым ярким макияжем, но это была Лора. Она остолбенела, смотрела, широко раскрыв голубые глаза:
— Эмма… Что ты здесь делаешь?
Лигурка с интересом смотрела на нас. Теперь она закурила и утопала в ароматном дыму с какой-то кондитерской отдушкой.
— Вы знакомы?
Лора нервно мяла пальцами синюю юбку, смотрела себе под ноги:
— Да, Хозяйка. Виделись как-то.
Лигурка просияла:
— Ну, вот и прекрасно. Лучше и быть не может! Расскажешь о наших порядках, поможешь устроиться.
Лора вяло кивнула:
— Конечно, Хозяйка.
Она будто потухла, поблекла. К тому же, соврала.
Толстуха махнула рукой:
— Ну, идите же.
Лора молча подошла, взяла меня за руку. Ее пальцы были ледяными, будто неживыми. Мне даже показалось, что я заметила синеву вдоль ногтевых лунок. Мы вышли за дверь в просторный богатый коридор, прорезанный по всей длине дверными нишами. Как в гостинице — не слишком похоже на приют. На мраморном полу ковровая дорожка, на стенах — каменные мозаики в искусно вырезанных картушах и неизменные лаанские светильники, отбрасывающие цветные пятна.
Мы молча прошли несколько шагов, Лора неожиданно остановилась, встала на цыпочки и кинулась мне на шею. Обхватила так сильно, что стало трудно дышать. Я обняла в ответ, и лишь позже вспомнила, как мы расстались. Но все равно не могла разжать руки, это было как непреодолимый инстинкт, разбуженный эмоциями. Какое-то время мы просто стояли. Мне даже не верилось, что я могу кого-то обнять, вот так просто прижимать к себе, чувствовать живое тело, и ослабить объятия казалось просто немыслимым.
Она порывисто отстранилась:
— Проклятье, что же ты здесь делаешь?
Я пожала плечами:
— Она обещала помочь мне вернуться на Норбонн.
Лора зажмурилась, скривилась, будто стало больно, провела по лицу ладонью:
— Эмма… Это «Парящая дева». Самый известный бордель Сердца Империи. Никогда не доверяй этой жирной корове.
Я молчала. Что-то внутри давно нашептывало подобную дрянь, но так не хотелось верить.
— Может, она, правда, поможет? Может… — я опустила голову.
Знаю. Все знаю. Никто и не собирался мне помогать. Ни Тенал, с его благородными побасенками, ни эта жирная уродина.
Лора ухватила меня за руку и молча потащила с каким-то остервенением. Мы несколько раз свернули в пустом коридоре, наконец, остановились перед красивой расписной дверью в тупике. Мы вошли, и она снова кинулась мне на шею, отчаянно прижимала к себе, но теперь я не ответила. Маленькая, хрупкая, худая. Она сильно похудела, нездорово, ненормально, личико заострилось, обозначились острые скулы. От нее навязчиво пахло духами и табаком. Она прижимала и прижимала меня к себе, водила по спине маленькими ладошками. Наконец, отстранилась, и я увидела слезы на ее безобразно нарумяненных щеках.
— Прости меня. Прости меня. Прости меня, — ее будто колотило от холода.
— За что?
Она всхлипнула и спрятала лицо в ладонях:
— За то, что я предала тебя тогда. Как последняя сука. Я так хотела выслужиться перед ними. Думала, так будет лучше. Для всех.
Я молча стояла, ковыряла ногти. Я все это время предпочитала думать, будто этого не было. Предпочитала вспоминать ту Лору, которая была на Норбонне. В чем-то мудрую, в чем-то жадную глупышку. Я даже не допускала, что судьба позволит нам снова увидеться. Теперь я была растеряна.
Она подалась вперед с каким-то отчаянным вызовом:
— Ну, хочешь, ударь меня! Ударь! Я заслужила. Только не молчи!
— Удар — это просто звук и боль, — я отошла и прислонилась к витому столбику кровати. — Синяк рано или поздно пройдет, от него не останется и следа. А то, что ты сделала, называется предательством. Эти следы не сведешь, как синяк. Они болят годами. От имперцев можно ждать чего угодно — это имперцы. Все это можно даже забыть, привыкнуть. Но получить нож в спину от человека, которого считал родным… Ведь
