Установление прямых контактов между Фокеей и Тартессом быстро привело к развитию греческого импорта в Онобе, в долине Бетиса, а также в финикийских поселениях средиземноморского побережья. В районе Онобы и около финикийской Малаки концентрируются и ранние греческие надписи (преимущественно граффити на черепках), находимые в Южной Испании[385]. Греческие изделия появляются также в районах, связанных с Тартессом, таких как Эстремадура и противолежащий берег Африки. Находимые вещи преимущественно восточногреческого происхождения, так что сомневаться в том, что их привезли в Испанию фокейцы, не приходится. Это в основном не столько предметы массового экспорта, сколько ценные престижные предметы (бронзовые сосуды, декоративные вазы), и находятся они преимущественно в могилах тартессийской элиты. Следовательно, главными контрагентами фокейцев выступают местные аристократы. Вскоре фокейцы стали доставлять в Южную Испанию также аттические и этрусские изделия[386].

Активная торговля с Тартессом требовала и наличия плацдарма для нее. В связи с этим встает вопрос о Майнаке. Авиен (Ог. таг. 427), смешивая в духе представлений, господствовавших в его эпоху, финикийскую Малаку и давно не существующую греческую Майнаку, пишет о Малаке, что в прежние времена она называлась Менакой. Далее, сообщая об острове, посвященном Светилу ночи и находящемуся под властью тартессиев, он, уже не упоминая Малаку, пишет «выше — город Менака» (431). Псевдо-Скимн (146—149) называет Майнаку массалиотским городом и самым дальним из всех греческих городов. О Майнаке пишет Страбон (III, 4, 2), отмечая ее крайнее расположение среди всех фокейских городов. Далее географ возражает против уже существовавшего и тогда смешения Майнаки с Малакой и указывает, что в его время (видимо, скорее, время его источника — Посейдония или Артемидора) Майнака уже полностью разрушена (κατεϭκαμμενη), но и в развалинах сохраняет вид греческого города в противоположность Малаке. Стефан Византийский (v. Маке), не назвал своего источника, утверждает, что Майнака — кельтский город. Источником лексикографа был, по-видимому, Эфор, так как именно этот автор включал Испанию вплоть до Гадейр в Кельтику.

У Гекатея (fr. 42) упоминается Майнобора, город мастиенов. А Шультен предположил, что Майн-обора — параллельная форма Майн-ака и, следовательно, Гекатей говорит именно о Майнаке[387]. Однако такое предположение трудно принять. Скорее всего, Майнобора Гекатея — это та же Меноба, которую упоминает Плиний (III, 8). Но если Майнака уже в I в. до н. э. лежала в развалинах, то Меноба существовала и в следующем столетии. Хотя определенная связь между Майнакой и Майноборой-Менобой вполне вероятна.

Источники, говорящие о Майнаке, разновременны. Но надо отметить, что Страбон (или его источник) констатирует наличие лишь развалин города. Те же авторы, которые говорят о Майнаке как о существующей, более ранние. Источник Авиена вообще принято относить к VI в. до н. э.[388] Утверждение Псевдо-Скимна, называющего Майнаку массалиотским городом, могло появиться только после возвышения Массалии и падения метрополии, т. е. не раньше 40-х гг. VI в. до н. э. С другой стороны, поэт называет Тартесс процветающим городом и упоминает тартессийские владения на юго-восточном побережье Испании. Ниже пойдет речь о гибели Тартесса, а пока надо сказать, что это произошло, вероятнее всего, на рубеже VI—V вв. или несколько позже. Так что датировать соответствующий пассаж поэмы можно второй половиной VI в. до н. э. Можно, следовательно, говорить, что в то время Майнака уже существовала.

Вероятнее, однако, что Майнака была основана раньше. Хотя город находился на территории мастинов, напротив него лежал остров, бывший под властью тартессиев (Ог. таг. 428). Ясно, что против воли тартессиев обосноваться здесь фокейцы не могли. Геродот (I, 165), говоря о переселении фокейцев на Корсику после захвата их города персами, в качестве причины оседания именно на этом острове, а не в Тартессе, где их дружелюбно принимал тартессийский царь, приводит смерть Аргантония. Так что и Майнаку на территории Тартессийской державы фокейцы могли основать только до смерти Аргантония. Поскольку Тартесс был местом всех устремлений фокейцев, едва ли они допустили большой перерыв между своей разведывательной и колониальной экспедициями. Поэтому думается, что правы те, кто относит основание Майнаки ко времени около 600 г. до н. э. или немногим позже[389].

Но ограничиться сказанным нельзя. А. Шультен в свое время локализовал Майнаку в устье Велсеса приблизительно на Серро дель Пеньон[390]. Однако проводимые там раскопки дали не фокейское, а финикийское поселение. На этом побережье вообще раскопано довольно много финикийских поселений и некрополей, но так и не найдено никаких следов фокейского города. Это привело к мысли, что такового и не существовало, что Майнака, если и существовала, то была финикийским поселением[391]. Комромиссная точка зрения, высказанная еще до открытия финикийских поселений на средиземноморском побережье, возрождена недавно: Майнака была не греческой колонией, а неким видом концессии внутри тартессийского города или рядом с ним[392]. Обе эти точки зрения решительно противоречат сообщениям античных авторов, причем описание Страбона показывает, что его источник, сам бывший в Испании, видел развалины Майнаки.

Майнака была, видимо, действительно связана с Майноборой-Менобой. Кроме города. Плиний еще дважды (III, 11, 12) упоминает реку Менобе (или Менубе). И это свидетельствует о местном происхождении корня названия города и реки. Однако же название фокейской колонии может быть греческим. Среди греческих топонимов есть несколько, имеющих корень μαιν, хотя большинство их находится в Аркадии[393]. Следы подобного корня отмечены и в Малой Азии[394]. Известно о существовании небольшой рыбки μαιν (по-видимому, анчоус), и именно от ее греческого названия через латинское таепа происходит современное испанское[395]. Рыбка была посвящена Артемиде, богине-покровительнице западных фокейцев (Eust. ad. Нот., I, 206). И сама Артемида иногда имеет эпитет uaivας[396]. С другой стороны, суффикс -ακ- встречается в различных местах грекоязычного мира, включая Малую Азию и Ливию[397]. На основании всего этого можно предположить, что фокейцы, прибыв к устью реки, восприняли ее название как производное от названия хорошо им знакомой рыбы, в изобилии в этих водах водящейся, и от эпитета их богини, что и дало им возможность соответственно назвать свое поселение, используя местное имя на свой лад. Существовал ли уже к этому времени мастиенский город, неизвестно. Авиен, как и другие авторы, умалчивают об этом.