О времени основания Гемероскопия и других эмпориев мы точно судить не можем. Упоминание Гемероскопия Авиеном позволяет предположить существование его в VI в. до н. э. Если учесть, что к этому же веку относятся и признаки греческого присутствия и влияния как раз в районе Гемероскопия, то можно отнести основание этого городка ко второй четверти VI в. до н. э.

Итак, фокейцы активно внедрились в мир Южной и Юго-Восточной Испании, установили прямые контакты с Тартессом, обосновались на территории Тартессиды и вблизи нее, нарушили существовавшую до сих пор финикийскую монополию на связи Тартесса с Восточным Средиземноморьем. Это не означает, что греки и финикийцы составили два монолитных блока, вступивших в борьбу друг с другом. Археология доказывает, что они вступили во взаимные активные контакты. Вероятно, ни у финикийцев, обосновавшихся на юге Испании, ни у фокейцев не было сил для решительного противодействия друг другу. Ни те ни другие не могли в то время проводить политику вытеснения противника и предпочли установить друг с другом взаимовыгодные связи.

Другим районом фокейской колонизации на Пиренейском полуострове стала его северо-восточная часть. Важнейшей колонией здесь стал Эмпорион. Как пишет Страбон (111, 4, 8), эмпориты сначала поселились на близлежащем островке, затем называемом древним городом (παλαιαπολις), а затем переселились на материк. В современной литературе островное поселение называется Палеополем (следуя в этом Страбону), а материковое — Неаполем. Подобное передвижение на материк не удивительно. Известно, что эвбейцы сначала обосновались на Питекуссе и только позже перебрались на материк, основав Кумы (Киму). Также и милетяне сначала поселились на острове Березань, а затем уже на берегу Бугского лимана создали Ольвию. Отличие, однако, состоит в том, что Питекусса и Кима, Березань и Ольвия продолжали существовать как отдельные поселения, а Палеополь и Неаполь составляли один город.

Латинские авторы — Ливии (XXXIV, 9) и Плиний (III, 22) — приписывают основание Эмпориона фокейцам, а греческие — Псевдо-Скилак (2), Псевдо-Скимн (202-203), Страбон (III, 4,8), Стефан Византийский (v. Emporion) — массалиотам. Думается, что, как и в случае с Гемероскопием, более позднее возвышение Массалии привело к тому, что ей приписывали основание колоний, созданных их общей метрополией. Археологические исследования показали, что в VI в. до н. э. Массалия и Эмпорион вели различную внешнюю политику, в частности по отношению к этрускам[412], а на юге Галлии можно отметить следы конкуренции между этими двумя городами[413]. Такое положение не вписывается в предположение о массалиотском происхождении Эмпориона.

Сейчас можно считать установленным, что эмпоританский Неаполь был основан около 575 г. до н. э.[414] Поэтому вполне возможно предположение, что Палеополь появился вскоре после 600 г. Возможно, что первоначально новый город был лишь стоянкой на пути вдоль испанского побережья на юг[415]. Но торговое значение его проявилось очень скоро. Эмпорион сам становится значительным торговым центром, причем в первое время он, может быть, был даже больше связан с этрусками и карфагенянами, обосновавшимися на Питиуссе[416]. Впрочем, это не исключает и связи с туземцами — индикетами. В районе нового города, втом числе, кажется, на самом островке Палеополя, имелись местные поселения[417], и трудно представить, что фокейцы не установили с ними никаких контактов.

Первоначальное название города было, вероятно, Пирена[418]. Этот город упоминает Авиен (557—561), называя его богатым. Эмпорионом же могла называться торговая гавань города, подобно эмпориям эгестийцев и акрагантцев (Strabo VI, 2, 1). Но уже в том же VI в. до н. э., когда колония была основана, это название было перенесено на весь город, как свидетельствует письмо последней трети VI в., в котором он именуется Эмпорионом[419]. Для греческого уха это название долго звучало необычно: недаром и Псевдо-Скилак(2), и Псевдо-Скимн (202-203), и Полибий (111, 76, 1),и Аппиан (Hisp. 7, 10) дают понять читателю, что речь идет именно о городе. Римлянин же Ливии это обстоятельство никак не оговаривает. И все же торговое значение города стало причиной того, что такое неординарное название закрепилось за этим местом.

Побережье, где был основан Эмпорион, было населено племенем индикетов. Античные авторы дают им краткую и весьма нелестную характеристику. Авиен (523—525) говорит, что это племя суровое и дикое. Ливии (XXXIV, 9) называет их племенем диким и воинственным, неопытным в морском деле. Археологические исследования дополняют и несколько исправляют эти отзывы. Раскопано несколько местных поселений, располагавшихся либо на высоких холмах, либо на защищенных мысах, окруженных мощными стенами с башнями. Внутри местного общества уже возникает социальная иерархия[420]. Жители занимались не только охотой, как об этом говорит Авиен, но и земледелием и рыболовством[421] и даже вели торговлю, хотя и в очень ограниченных масштабах, с финикийцами, обосновавшимися на юге. Территория индикетов, по крайней мере ее часть, была довольно плодородна (Strabo III, 4, 9), она могла доставлять хлеб и вино[422]. Северо-Восточная Испания была богата также серебром и железом[423]. Сравнительно недалеко протекает самая большая река Пиренейского полуострова Ибер (совр. Эбро), прекрасный путь проникновения во внутренние области страны. Правда, Эмпорион возник не у самого устья Ибера, а несколько севернее, но это характерно для фокейских колоний: так, Массалия в Южной Галлии тоже была основана не в устье Родана, а недалеко от него. При тогдашнем уровне судоходства для гавани лучше подходили защищенные бухты, отлогие пляжи на них, устья небольших рек. Эмпорион и был основан на южном берегу залива, в устье реки, которую Мелай называет Клодианом (II, 89), а Плиний — Тицером (III, 22). Устье этой реки, по Страбону (III, 4,9), служило гаванью эмпоритам. Соседство большого водного пути давало торговцам дополнительные удобства. Так что территория индикетов хорошо подходила грекам для создания там колонии. По своему экономическому и социальному уровню индикеты и другие племена северо-востока стояли ниже тартессиев, но все же не были столь дики, как это представлялось Авиену и Ливию.