Илья опустошил бутылку, вытер губы рукавом.

– Короче, ccыклo он по жизни. Сперва-то начал гундосить – адвоката, адвоката… Имею право молчать, по херу веники, я диверсант… Ну, я шторки задернул, лампочку включил: «Будет „тебе сейчас и адвокат, и „скорая помощь“. Мы с тобой для начала про мою душевную травму побазарим. Ловко ты копытами машешь, не иначе учился. Только по шарам-то лупить запрещено. Международной конвенцией. Даже в боях без правил запрещено. Это тебе не бильярд. Так что готовься, Пропеллер, к физическому воздействию на половые органы. Либо говори, почему этот шоколад называется „Альпен гольд“, вернее, кто Салтыкова зафигачил?! И имей в виду, что пушка твоя по науке изъята, Верка тебя по самые бакенбарды загрузила, и имеем мы на тебя очень серьезные виды, вплоть до высшей меры. Но это после, а сейчас… Священная инквизиция“.

Тут-то он закурить и попросил. А когда курить просят, считай, победа. Покурил он, пожался и блеять начал. Я, если честно, сам не ожидал такой удачи.

– Бывает. – Плахов не раз сталкивался с тем, что крутые и понтовые молодцы «плыли» при первых намеках на уголовное преследование. – Я так думаю, что пушка та самая.

– Точно! Из нее Салтыкова и валил! У нас теперь полное финансовое обеспечение проекта!

– Ты давай колись, потом на батуте попрыгаем.

– В общем, это он Верку подписал. Она Леопольда обработала и с «хаты» свалила, не соврала, не знала она ни черта. А партию в пэйнтбол уже заканчивал Вентилятор.

– Ну ясен перец, что он! А его самого кто на Салтыкова науськал?

Поставленный вопрос Виригина несколько смутил:

– Вот тут музыкальная пауза. Лепит, что когда-то Салтыков совратил его женщину и, совратив, бросил. Женщина не вынесла позора и прыгнула с моста в Блуду. За эту обиду Вентилятор и приговорил Салтыкова. То есть, как это на юридической фене, имел к потерпевшему личные неприязненные отношения. А так как от прилюдной дуэли в чистом поле Леопольд уклонился, то и пришлось…

– Не самая удачная версия, – перебил Игорь. – Лучше бы так. В юности Салтыков страдал педофилией и однажды, поймав маленького Вентилятора, поглумился над ним изрядно. Вентилятор обратился к органам правосудия, но педофил Салтыков был оправдан за недостатком улик. И тогда жертва сам решил наказать извращенца. Как ты говоришь, по закону гор. А то женская честь…

– Да все понятно, старина. Но нам сейчас на мотивы его плевать! Важно, что он вообще балаболить начал. Пусть будет баба, пусть бабушка, пусть хоть любимая канарейка – начхать. Главное, от мокрухи он не отказывается. Мы сейчас быстренько закрепляемся – экспертизку по стволу, очную ставочку с Веркой, уличную… Прокуратура его хлопает в казенный дом, а там уж он нам все доложит. Кто науськал и зачем. В нашей тюрьме с этим строго. «Песчаный карьер?» – «Я!!!» – «Стройка?» – «Я!!!» – «Мясокомбинат?» – «Я!!!» Го-го-го…

– Вы мясник, Виригин, но я с вами согласен.

– Еще бы, сыскная работа – это тебе не марку шампуня по пене определять и не сорт табака по пеплу. Давай так, созванивайся с прокурорским следаком, объясняй ситуацию. Только сразу предупреди, чтобы не верещал, как птица-говорун, а по-тихому все делал. Сегодня очную ставочку пускай проводит и Вентилятора на протокол допрашивает. А я сейчас с этим мстителем) еще часок покалякаю, морально подготовлю к мягкой посадке. И сегодня же на трое суток его и приземлим. За три дня экспертизу по стволу проведем, а потом… Эх! Он нам ой как много всяких историй расскажет. Про ужасы нашего городка. Ферштейн?

– Я-я, герр майор!

– Выполняйте.

– Как самочувствие, герр майор? Осмелюсь напомнить, вам был нанесен запрещенный удар.

– Попрошу без ехидства! На моем месте должен был быть ты.

– Напьюсь – буду!

– Да, вот еще, у него на том берегу «тачка» осталась. Целый джип. А нам ездить не на чем. Сгоноши ребят, пусть перегонят. Заодно обыщут, может, к пистолету какой довесок найдут. Только потолковей пацанов отправь, чтобы себе в карманы по рассеянности ничего не положили.

– Где ж их взять, толковых?

Виригин вернулся в «красный уголок» к Анохину, изрыгающему свои чистосердечные мысли на бумаге. Удрать он не мог – Илья ограничил свободу перемещений писателя посредством наручников «Нежность», сцепленных на ногах. Ускакать, конечно, можно, но недалеко, максимум до дежурной части, потом странность в походке заметят.

Плахов, оставшись один, сразу позвонил Насте и успокоил. Сейчас в ее зеленых глазах он выглядел героем, что, без сомнения, замечательно. Кино без драмы, что хлеб без «Рамы».

– Все в порядке, милая. Ну я ж обещал… у нас по-другому и не бывает… Не за что. До вечера, целую.

Нет, как все-таки удачно! Ради такой вот удачи, ради этого наслаждения, ради того, чтобы доказать всему свету, что как бы там они ни выкаблучивались, а ты их все равно сделаешь, переиграешь, победишь – ради этого и хочется оставаться в ментовской шкуре!

Сейчас бы супчику, да с потрошками! Оле-оле-оле-оле…

Супчику и в самом деле не помешало бы… Жрать хочется вне зависимости от процента раскрываемости. Черт, еще ведь за общагу не заплатил, комендант зудит как комар… А до получки… Ладно, выкручусь, не в первый раз, в конце концов.

Игорь позвонил следователю прокуратуры, молодому парнишке, сидящему на деле Салтыкова, и, ничего не объясняя, попросил срочно приехать в отдел. Тот пообещал быть через час. Плахова это вполне устраивало, тем временем он настроит Веронику на очную ставку, чтобы не передумала подруга в самый неподходящий момент, чтобы не тряслась, а грузила любимого, как и было обещано последнему, по самые бакенбарды.

Телефонный звонок задержал Игоря на пороге кабинета.

– Да, слушаю.

– Здравствуйте, с вами говорят из отдела криминальной хроники детской газеты «Будильник». У нас есть информация, что вами задержан подозреваемый в убийстве Леопольда Салтыкова.

Вы не могли, бы прокомментировать это событие?

– Что сделать?

– Ну, прокомментировать. Вы действительно задержали убийцу? И что он говорит?

– Кто?

– Как кто? Убийца, конечно же.

– К сожалению, ничего. Он оказался глухонемым.

– Мы можем сообщить об этом в завтрашнем номере?

– Можете.

– И каковы мотивы?

– Секундочку, сейчас попробую изобразить. Примерно такие – оле-оле-оле-оле…

– Не понимаю.

– Это ваши проблемы, до свиданья. Плахов нажал на рычаг, продолжая держать трубку возле уха. «Оле-оле-оле-оле». Как все-таки это здорово – свобода слова! У человека есть право на получение «утки». Главное – ее поймать. И, судя по всему, ловят ее классно. М-да… Самая секретная информация – это та, которая никому не нужна, либо которую знают все. В следующий раз, когда, блин, соберусь кого-нибудь задерживать, сообщу об этом в газету. Заранее. Самый надежный способ избежать утечки.