– Не забуду.

– Квартиры у нас все заняты, но в центре города есть пара мест, где вы можете остановиться.

– Отлично.

– Говорю вам: как только мы перенесем стену, сможете выбрать себе жилье по вкусу.

Джош промолчал.

Мартинес прекратил ухмыляться, и неожиданно в тусклом зеленоватом свете на его лице промелькнуло другое выражение – словно он вспомнил лучшие времена, может быть, семью или что-то печальное.

– Вы поймите, я о домах с мягкими кроватями, уединенных… – сказал он. – С заборами, с деревьями.

Последовала долгая неловкая пауза.

– Позволь-ка спросить тебя, Мартинес.

– Валяй.

– Как ты сам здесь оказался?

– Сказать по правде, – вздохнул он, – я и не помню.

– Как так?

Он пожал плечами:

– Я был один. Бывшую жену укусили, ребенок пропал. Думаю, мне тогда стало на все наплевать – я мог только убивать кусачих. Сорвался с катушек. Положил целую уйму этих уродливых тварей. Кто-то из местных нашел меня в канаве без сознания. Привез сюда. Богом клянусь, больше я практически ничего и не помню. – Он вздернул голову, словно переосмысливая что-то. – Но я рад, что меня подобрали, особенно сейчас.

– Что ты имеешь в виду?

Мартинес посмотрел на Джоша:

– Это место не идеально, но безопасно. И станет еще безопаснее. В значительной степени благодаря парню, который теперь тут заправляет.

Джош повернулся к нему:

– Ты, видимо, о том самом «начальнике»?

– Верно.

– И ты говоришь, у нас будет возможность с ним встретиться?

Мартинес поднял руку в перчатке, словно сказав «Погодите». Из нагрудного кармана своей фланелевой рубашки он вытащил маленькую рацию, нажал на переключатель и сказал в трубку:

– Хейнс, поехали в суд… Нас там ждут.

Первая машина свернула с главной дороги и пересекла городскую площадь, проехав мимо памятника Роберту Эдварду Ли[28]по направлению к увитой кудзу беседке. Джош и Лилли обменялись еще одним серьезным взглядом. Вскоре они подъехали к облицованному плиткой правительственному зданию на окраине парка. Его портик и каменные ступени в снежном сумраке казались мертвенно бледными.

Приемная находилась в задней части здания суда, в конце длинного и узкого коридора, по обеим сторонам которого шли стеклянные двери личных кабинетов.

Джош и остальные столпились в загроможденной переговорной комнате, наследив ботинками на паркетном полу. Все они устали, и настроения знакомиться с обитателями Вудбери не было, но Мартинес попросил проявить терпение.

Пока они ждали, в высокие окна бился снег. В комнате, где, похоже, не раз велись жаркие споры, было тепло от нескольких обогревателей; походные фонари тускло освещали ее. На побитых гипсовых стенах красовались шрамы прошлых стычек. Повсюду стояли перевернутые складные стулья и валялись скомканные листы бумаги. На торцевой стене, рядом с истрепанным флагом Джорджии, Джош заметил следы крови. В подвалах здания тарахтели генераторы, и пол слегка вибрировал.

Прошло немногим более пяти минут – Джош ходил по комнате, а Лилли с остальными сидели на складных стульях, – и в коридоре послышалась гулкая поступь тяжелых ботинок. Шаги приближались, кто-то посвистывал на ходу.

– Добро пожаловать, друзья! Добро пожаловать в Вудбери.

Раздавшийся из дверей голос был низким и гнусавым, полным фальшивой радости.

Все головы повернулись.

В дверях стояли трое мужчин. Улыбки на их лицах не сочетались с холодными и настороженными взглядами. Мужчина в центре излучал какую-то странную энергию, которая напомнила Лилли о павлинах и бойцовых рыбках.

– Хорошие люди нам всегда пригодятся, – сказал он и вошел в комнату.

Он был худым и угловатым, потрепанный рыбацкий свитер висел на нем, угольно-черные волосы лежали в беспорядке, на лице виднелась легкая щетина, которую он уже начал подрезать и оформлять в усы в стиле Фу Манчу[29]. У него был странный нервный тик, который, впрочем, было непросто заметить: он часто моргал.

– Я – Филип Блейк, – сказал он, – а это Брюс и Гейб.

Двое других мужчин были старше, но следовали за ним, подобно сторожевым псам. По-прежнему стоя позади того, что звали Филипом, они не стали рассыпаться в приветствиях – только пробурчали что-то и кивнули.

Гейб, что стоял слева, был крепким белым мужчиной с армейской стрижкой. Брюс, справа, – угрюмым чернокожим парнем с блестящей бритой головой. Оба они держали наперевес внушительные автоматы, пальцы их покоились на спусковых крючках. Пару мгновений Лилли не могла отвести взгляда от вооружения.

– Простите нашу тяжелую артиллерию, – сказал Филип, показав на автоматы позади него. – В прошлом месяце у нас тут случился переполох, было довольно опасно. Теперь не можем рисковать. Ставки слишком велики. Так как вас зовут?..

Джош представил всех по очереди, остановившись на Меган.

– Ты похожа на одну мою старую знакомую, – сказал Филип Меган, пожирая ее глазами.

Лилли не понравилось, как он смотрел на ее подругу Это было едва ощутимо, но ей стало тревожно.

– Мне такое часто говорят, – ответила Меган.

– Или, может, на какую-то знаменитость. Похожа она на какую-нибудь знаменитость, ребята?

У «ребят» позади него не было вариантов. Филип щелкнул пальцами:

– А! На ту цыпочку из «Титаника»!

– Керри Уинслет? – предположил Гейб.

– Ну ты и идиот! Она не Керри, а Кейт… Кейт… Чертова Кейт Уинслет.

Меган глупо улыбнулась Филипу:

– Мне говорили, на Бонни Рэйтт.

– О, я люблю Бонни Рэйтт, – с восторгом сказал Филип. – «Let’s Give ‘Em Something to Talk About».

Тут в разговор вступил Джош:

– Так вы и есть тот «начальник», о котором нам говорили?

Филип повернулся к здоровяку:

– Виновен. – Он улыбнулся, подошел к Джошу и протянул ему руку: – Джош, так ведь?

Джош пожал протянутую руку. Здоровяк все еще выглядел настороженно, но выражение его лица было вежливым и почтительным.

– Так. Спасибо, что пустили нас ненадолго. Не знаю, на сколько мы здесь задержимся.