Дракон хотел было что-то сказать, но затем вдруг улыбнулся. Просто улыбнулся, и от этой улыбки лицо его на миг утратило суровость и мрачность, а взгляд стал теплым и искрящимся. А затем Владыка поднял правую руку, раскрыл ладонь и легко, с ироничной улыбкой, подул на нее. Он подул очень легко, едва-едва… но из центра ладони вырвалось ревущее пламя, струей промчалось мимо меня, заставив испуганно отпрянуть, и опало вниз, скатившись по внутренней стене камина, чтобы затанцевать, заплясать там веселым, уютно потрескивающим огоньком! Причем совершенно без каких-либо дров, что заставило меня приоткрыть рот от удивления.

— Драконье пламя, госпожа Радович, — произнес Владыка, подходя ко мне и легко усаживаясь перед камином, — горит без сажи и копоти, энергетический заряд в нем позволяет пламени существовать без подпитки достаточное количество времени. Завтрак подан.

С этими словами он расположил поднос между нами.

Я села на пол. Посмотрела на камин, в котором танцевало пламя, потом на дракона, в глубине холодных серебристо-зеленых глаз которого плясали насмешливые огоньки, и искренне сообщила:

— Ух ты!

— Это вы про завтрак? — улыбнулся Владыка.

Перевела взгляд на завтрак, поразилась как количеству чашек с чаем, так и огромным блинам и пробормотала:

— А это?..

— Оладушки, — с усмешкой сообщил дракон. — Гхарарг сказал, что в деревнях вашего королевства готовят именно такие.

— Только раз в двадцать меньше, — невольно вырвалось у меня.

— Он и старался сделать поменьше, даже наливал тесто на сковороду чайной ложечкой, — все так же посмеиваясь, сказал Владыка.

Я посмотрела на громадные «оладушки», потом на дракона. Владыка молча передал мне тарелку, вилкой подцепил блин, переложил его на мою тарелку, затем протянул ножик и вилку. Безропотно все взяв, я разместила блюдо на коленях, отрезала кусочек оладушка, наколола на вилку, отправила в рот, и… и это были те самые оладушки, которые мне готовила бабушка. Действительно те самые! Как в детстве… Нежные, тающие, чуть сладковатые… изумительные.

— Выражение вашего лица свидетельствует об успешном кулинарном эксперименте замкового повара, — произнес несколько холодно Владыка.

Перестав жмуриться от удовольствия, я посмотрела на дракона и спросила:

— Вас это расстраивает?

— Это? — переспросил Владыка. И тут же устало ответил: — Это нет. Меня расстроил тот факт, что он в принципе расстарался ради вас, прогнозируемо превратно истолковав наше совместное ночное времяпрепровождение. Сметаны?

Я протянула тарелку, мне галантно вывалили одну ложечку сметаны на огромный, занимающий все пространство тарелки оладушек. Посмотрели. Соотнесли размер белой массы и золотистого сдобного изделия и щедро добавили еще две ложки, разместив сметанные горки аккуратным равнобедренным треугольником.

— Спасибо, — прошептала я.

— Не за что. Какой чай вы предпочитаете? — учтиво, но холодно поинтересовался Владыка.

— Теплый, крепкий и сладкий, — честно ответила ему.

Дракон посмотрел на меня, затем посмотрел на чашки с чаем. Молча взял сахарницу и во все чашки, кроме одной, обстоятельно добавил по три ложки сахара. Так же обстоятельно размешал чай везде, после чего взял ту чашку, в которую сахар не поставил, сделал глоток, вопросительно посмотрел на меня и спросил:

— Почему чай не берете?

— Какой? — глядя на него широко распахнутыми глазами, спросила я.

— Любой, — спокойно ответил Владыка. Затем почему-то добавил: — Вы страстная и нежная, на удивление.

Мои глаза, наверное, распахнулись еще больше.

Дракон улыбнулся и пояснил:

— О человеке многое можно сказать по его вкусовым пристрастиям. Берите чай, госпожа Радович.

Я с трудом последовала его рекомендации. Сначала села поудобнее, потом отставила надрезанный оладушек, после взяла ближайшую чашку, отпила немного. Чай был терпкий, смородиновый, вкусный. Но пока я пила, все думала о том, что сказал дракон, и… любопытство победило.

— А что говорит о вас ваш выбор чая? — осторожно поинтересовалась я.

— Крепкий без подслащения — темпераментный, страстный, ни намека на нежность, никакой склонности к извращениям, — безэмоционально ответил Владыка.

Я едва ли поняла, о чем он, но сам факт определения чего-либо на основании выбора чая, он… заинтриговал, и я задумчиво продолжила пить чай.

— Допивать не обязательно, — сообщил дракон, — остальной чай так же приготовлен для вас на основе различных трав… в соответствии с лучшими деревенскими традициями.

Сказав это, он повернул голову в сторону камина, взглядом уменьшил интенсивность горения пламени и вновь все свое внимание целиком посвятил мне, осторожно берущей следующую чашку чая. Потом следующую. И следующую.

— Оладьи остынут, — едва я взялась за пятую чашку, произнес Владыка.

Не став пробовать пятый чай, вновь водрузила тарелку к себе на колени и вооружилась ножом с вилкой, наконец, заметив, что сам дракон ничего не ест. Вопросительно посмотрела на него, на единственную чашку чая в его руках.

— Я встал несколько часов назад, — последовал ответ, намекающий на то, что позавтракать Владыка давно уже успел.

И от этого стало несколько неуютно.

— Вам не нужно со мной сидеть, — пробормотала я, опустив взгляд.

— Почему? — вопрос задали ледяным тоном.

— У вас дел много, — пояснила, отрезая кусочек оладушка. — Не зря же вы встали ни свет ни заря.

Владыка промолчал.

И некоторое время мы завтракали молча, я с наслаждением ела оладушек, дракон молча пил чай маленькими глотками, в камине весело потрескивало пламя.

А потом любопытство опять победило, и, украдкой разглядывая спальню, я все же спросила:

— Вы часто спите здесь в форме дракона?

Владыка отреагировал, вопросительно вскинув бровь.

— Двери, — я указала на те, что вели на балкон, — бассейн, отполированный камень… Такое ощущение, что все это рассчитано на драконью форму.

Поведя плечом, он пояснил:

— Я — боевой дракон. Иногда менять форму становится проблематично. Поэтому да — ваши выводы верны.

Прожевав еще кусочек оладушка, я переспросила:

— Боевой?

Владыка странно посмотрел на меня, усмехнулся и насмешливо поинтересовался:

— Не похож?

Я пожала плечами, потом призналась:

— Никогда не думала, что драконы бывают разные… и чем-то отличаются друг от друга.

Дракон отреагировал полуулыбкой, затем произнес:

— Боевые драконы отличаются от прочих. Мы — живорожденные. Мы рождаемся в человеческой форме, и это требует особых усилий от матерей, на которые далеко не каждая драконица согласна. Фактически это привело изначально к резкому сокращению численности боевых драконов, а после — к закону, обязавшему всех аристократок после рождения дракона-наследника производить одного боевого дракона в принудительном порядке.