эту кассету… У вас все было как у кроликов. Без чувств, без эмоций, как физической работой занимались… А смысл?

– Чтобы нагадить тебе, – механически повторила жена, – стало быть, заказа не будет…

Я посмотрел на нее с искренним любопытством: такой я ее видел впервые – словно пелена с глаз спала.

– Ты сумасшедшая? – спросил я. – Мы прожили с тобой столько лет, у нас дети…

– Ой, оставь, – поморщилась она, – все что угодно, только не эта ширпотребская песня: «Ты мать моих детей, как ты могла?!» Можно подумать, ты мне никогда не изменял… Рассказывай кому-нибудь другому. Работать в блядской конторе и…

– Могу и по морде дать, – предупредил я.

– Не дашь, – уверенно заявила она, – я тебя хорошо знаю – не дашь.

– Так хорошо знаешь?! – удивился я. – Может быть, ты знаешь и то, что нам теперь дальше делать?

– Да мне все равно, – вызывающе заявила она, – можешь остаться, но чтобы в этом случае я от тебя сентенции не выслушивала – можешь вволю наораться сейчас, если хочешь… А можешь уходить – проживу. Семью, как ни крути, содержу все же я, а не ты…

– При чем здесь это? – опешил я. – Почему ты все всегда сводишь к деньгам? Неужели ты не способна думать ни о чем другом?

– Способна, – равнодушно сообщила она, – а о чем ты хочешь поговорить? Об этом? – она кивнула на кассету. – Ну давай поговорим… Что я тебе могу сказать? Да, виновата. Нехорошо получилось. Прости меня, дуру. Можешь простить – оставайся. Не можешь – уходи. Поверь: даже алименты с тебя требовать не буду – не те деньги…

– И это – все? – удивился я.

– А что еще? – недоуменно посмотрела она на меня.

Я не находил нужных слов, чтобы объяснить ей, как-то разорвать эту нелепую ситуацию…

– И тебе совсем не жалко? Того, что все рушится, что столько прожито, и вдруг…

– Жалко, – бесстрастно сказала она. – Мартынов, я не понимаю, чего ты от меня хочешь? Поорать? Ну, поори, назови как-нибудь… Только давай закончим с этим хоть как-то… Что ты ждешь от меня? Расскаянных воплей стоя на коленях? Тебе это поможет?

– Обидно, что такие, как ты, всегда правы, – сказал я и поднялся, – да и вообще, любые подлецы почему-то всегда как-то… сильнее, что ли… Отряхнулась и пошла… А самое обидное, что тебе даже не стыдно. Разговор неприятен, мечтаешь его поскорее закончить, но ведь после всего этого ты не изменишься. Ничуть… Наверное, то счастье, которое у меня было, я сам себе и придумал…

Она терпеливо ждала, пока я выговорюсь. Это одно из важнейших качеств для бизнесменов – умение ждать. Я это понял и замолчал. И откуда-то пришло отчетливое понимание того, что она проживет жизнь намного счастливее, чем я. Богаче, безболезненней… Не сожалея ни о чем.

– Да, наверное, так и надо жить, – задумчиво сказал я, – нас ведь с детства этому учат: упал, встал, отряхнулся, и пошел дальше… Только я так не смогу…

– Учись, – сказала жена мне в спину. Она любила, когда последнее слово оставалось за ней…

По дороге в отдел я купил литр водки и банку консервированных огурцов. Надо было бы взять закуски побольше, но хотелось банально напиться – быстро и до беспамятства. В отделе было тихо, рабочий день кончился, и, кроме дежурного, все разошлись по домам. В кабинете я накрыл стол газетой, поставил на нее бутылку, извлек из тумбочки кружку…

– Ты выгладишь, как человек, наступивший на грабли, на которые кто-то насрал, – сообщил мне от дверей знакомый голос.

– Привет, Катя, – меланхолично приветствовал я Беликову, – водку будешь? Вот… Решил напиться, – зачем-то пояснил я.

– Да ну? – удивилась она, вытаскивая из ящика своего стола многочисленные, вкусно пахнущие свертки.

Я долго молчал, глядя, как ловко и быстро нарезает она колбасу, хлеб, сало, потом меня осенило:

– Ты ждала меня! Знала, что я приду и попытаюсь напиться…

– Для этого не нужно быть Спинозой, – не стала скрывать она. – В России у всех одно лекарство от неприятностей…

– Это – беда, Катя, а не неприятность, – меланхолично поправил я.

Беликова пренебрежительно фыркнула:

– Беда, друг мой, это если ты до сих пор ходишь на концерты Элвиса Пресли. Все остальное – поправимо. Я бы, например, решительно бросила мужчину, который бы мне не изменял.

– Почему? – удивился я.

– А зачем мне мужчина с таким отвратительным вкусом? – полюбопытствовала Беликова и, залихватски отправив себе в рот крохотную стопочку водки, жизнерадостно захрустела огурцом. – Мне даже в молодости врачи говорили: «Откройте рот, скажите: “Му-у…”» К счастью, мне попадались, как правило, нормальные мужчины – они так быстро сбегали утром, что забывали даже денег попросить… Что решил?

– Уйду, – твердо сказал я.

– Не сгоряча? – приподняла она бровь.

– Меня не измена напугала, – признался я, – как ни цинично признавать, но я не мальчик, на жизнь смотрю без розовых очков. Может быть, я и смог бы простить, если бы она переживала, хотела исправить все… Да хотя бы ради детей… Я мог бы попытаться, но… Она слишком самостоятельная… бизнес-леди. Нагадила – и начала жизнь сначала, с чистого листа. Она вращается в тех кругах, где измена считается не позором, а нормой. Вот ведь что страшно: у нас стерлись грани между понятиями. Никто не скажет ей: какая же ты дрянь, Ира! Ей не стыдно – вот в чем дело…

– А что удивляться? – философски посмотрела на бутылку Беликова. – В среде бизнесменов можно выжить, если только жить по закону курятника: «столкни ближнего, насри на нижнего». Вопреки распространенным байкам нельзя жениться ни на бизнесменшах, ни на проститутках… ни на милиционершах.

– А это-то почему?! – опешил я.

– А что такое женщина-милиционер? – грустно спросила меня Беликова. – Это все равно что морская свинка: никакого отношения не имеет ни к морю, ни к свиньям… Наливай, по последней.

– Это почему «по последней»? – возмутился я. – Может быть, я сегодня хочу нажраться до… От и до!..

– Это-то как раз несложно, – кивнула она, – но есть тут один нюанс… Как ты думаешь: зачем тебе прислали эту кассету?

– Как зачем? Уж это как раз понятно…

– Ну-ну, – подбодрила она меня, – объясни…

– Чтобы унизить… Чтобы… Ах, черт!

– Вот именно, – вздохнула «Фаина», – отвлечь, заставить нажраться от и до, забыть обо всем кроме собственной боли… Ну а дальше выбор за тобой…

Я внимательно посмотрел на нее, подумал, залпом выпил плескавшуюся на дне кружки водку и, убрав бутылку под стол, спросил:

– Ты случайно не знаешь, как вызывают ОМОН?..

В отдел я вернулся поздно ночью. Задержание, опросы, подключившийся к делу и требующий объяснений Алексеев –