– Видите ли, мадемуазель, есть еще один человек, который уже несколько дней занимается тем же поиском, что и я, причем обогнал меня в этом. А я только этим утром добрался сюда…

– Но как вам это удалось?

– Я просто шел от двери к двери. Потому что исходил от Одетты и Эмиля. Ибо так и должно было случиться: они где-то встречались. И еще потому, что не сообразил, как это сделала бы на моем месте женщина, не догадался о портнихе. А кто оплачивал счета мадам Беллами?

– Ее муж посылал мне чек в конце года.

– Он знал, что вы с ней дружите с детства?

– Наверное. Во всяком случае, Одетту и меня часто видели вместе еще до того, как он в нее влюбился.

– А она его любила?

– Полагаю, что да.

– Умеренной любовью, как я думаю, когда определенную роль играли большой дом, драгоценности, платья и машина…

– Вероятно. Одетта всегда боялась кончить так же, как ее мать. Но что же мне теперь делать? И как вы собираетесь поступать?

В это время зазвонил телефон.

– Вы позволите?

По мере того как слушала, прижав трубку к уху, она бледнела и вдруг стала подавать знаки Мегрэ.

– Да, доктор… Алло, доктор, я вас плохо слышу…

Это Ольга, да… Как? Повторите, пожалуйста, имя…

Мегрэ?..

Она взглядом просила совета у комиссара, и тот кивнул.

– Вы хотите знать, приходил ли он ко мне?

Комиссар пальцем ткнул в комнату, и она, не будучи уверенной, что правильно истолковала его жест, наугад ответила:

– Он сейчас здесь. Нет. Не очень давно. Подождите, мне кажется, что он хочет поговорить с вами…

Мегрэ взял трубку:

– Алло! Это вы, доктор?

На другом конце провода царило молчание.

– Я как раз собирался вам позвонить, чтобы попросить о встрече. Не забудьте, вы же сами сказали, что всегда в моем распоряжении… Алло!

– Да. Я слушаю.

– Вы сейчас у себя?

– Да.

– Если позволите, то через несколько минут я буду у вас. Мне только миновать половину Рембле… Алло!

Снова молчание.

– Вы меня слышите, доктор?

– Да.

– Я говорю с вами, как мужчина с мужчиной. Алло!

Заклинаю, умоляю вас, приказываю ничего до моего прихода не предпринимать. Алло!

Молчание.

– Алло! Алло! Мадемуазель, не отключайте. Как? Он повесил трубку?

Схватив шляпу, Мегрэ бросился к двери. Чуть ли не кубарем скатился по лестнице. Почти с порога увидел владельца магазина кожаных изделий со шляпой на голове, выходящего из своего заведения и что-то говорящего жене.

– Не подбросите ли меня до дома доктора Беллами?

– С удовольствием.

Оставалось проехать каких-то триста метров, и Мегрэ показалось, что пролетела они их на одном дыхании. Спутник посмотрел на него с удивлением, несколько ошеломленно. Он даже не осмелился задать вопрос.

Визг тормозов.

– Вас подождать? – только и сумел вымолвить он.

– Спасибо, нет…

Комиссар стал звонить. Долго жал кнопку звонка.

Услышал через дверь голос мадам Беллами, матери доктора, которая говорила:

– Франсис, посмотрите, что там за невежа…

Слуга открыл и тоже опешил при виде комиссара, столь возбужденного.

– Он наверху?

– Да, в библиотеке. Во всяком случае был там с четверть часа тому назад.

Беллами-мать с палкой в руке появилась в дверях салона, но он едва ей кивнул. Бросился вверх по лестнице. На мгновение застыл перед дверью Одетты. Услышал шум в коридоре. Не случись этого, может быть, даже попытался бы ее открыть.

Филипп Беллами ждал его у открытой двери в кабинет, стоя в дверной раме, как портрет на фоне блестевших золотом корешков книг.

– Чего вы испугались? – спросил он, когда Мегрэ перевел дух.

В уголках его губ таилась холодная усмешка.

Он отступил, пропуская комиссара в комнату, где они недавно сидели втроем, и жестом указал на кресло.

– Как видите, я вас ждал.

Почему же Мегрэ не мог оторвать взгляда от его белых рук? Может быть, он искал на них следы крови?

Доктор понял его взгляд:

– Вы мне не верите?

Колебание. Мгновенное размышление. Беллами, должно быть, испытывал ужасное напряжение. Он поднес руку ко лбу.

– Хорошо. Пойдемте.

Он вышел в коридор, на ходу доставая из кармана небольшой ключик. Потом остановился перед дверью жены. Повернулся и посмотрел на Мегрэ. Возможно, он все еще колебался?

Наконец доктор медленно открыл дверь, и стала видна золоченая внутренность спальни, шторы в которой были задернуты. На шелках огромной постели, раскинув по подушке светлые волосы, лежала женщина, повернув к ним в три четверти лицо с длинными ресницами, подрагивающими крыльями носа и гримасой на губах, одна из которых несколько выдавалась вперед.

На золотистом шелковом пуховике бессильно откинута рука.

Застыв у дверного проема, Филипп Беллами не шевелился и молчал. Когда Мегрэ обернулся к нему, заметил, что доктор стоит с закрытыми глазами.

– Она жива? – очень мягко спросил Мегрэ.

– Жива.

– Спит?

– Да, спит.

Беллами отвечал как лунатик, все еще не открывая глаз и стиснув руки.

– Доктор Буржуа осматривал ее сегодня утром и дал успокоительное. Нужно, чтобы она спала.

Когда они замолчали, стало слышно размеренное дыхание молодой женщины, правда, очень легкое, как биение крыльев ночного мотылька.

Сделав шаг к двери, Мегрэ еще раз оглянулся на спящую.

Голос доктора прозвучал повелительно:

– Идемте…

Он тщательно запер дверь, сунул ключ в карман и направился к библиотеке.

Они снова расположились в кабинете Беллами. Доктор – на своем обычном месте за столом, Мегрэ – в кожаном кресле. Оба молчали. В их молчании не было ничего враждебного, и это, возможно, в какой-то степени разряжало обстановку.

В этот самый момент, закуривая трубку, комиссар заметил те изменения, которые произошли с прошлого дня – а может, и несколько минут назад? – с его собеседником. Теперь он производил впечатление человека, охваченного гигантской усталостью, но стремящегося держаться до конца. Ресницы подчеркивали синеву кругов под глазами на бледной матовой коже лица, а губы выделялись так, что казались накрашенными.