погоди. Я бы никогда не подставил свою команду. Мне же тогда самому пришлось бы худо. Будь я распоследний фуфлыжник, с какой стати мне…

Дарро обвел взглядом комнатенку. Она располагалась в самой глухой части Долгогорья, и не то чтобы в доме, а скорее в хибаре, втиснутой в щель между не полностью смыкавшимися зданиями. Когда придет зима, здесь будет слишком холодно жить, но до того – дешево и незаметно снаружи. Дарро увидал деревянную колоду, которой Оррел пользовался вместо стола, перевернул ее на бок и уселся заместо стула. Оррел попытался забиться подальше, в угол лежанки, но Дарро протянул руку и подтащил его к себе за лодыжку.

И продолжил предупредительным тоном:

– Я тут по другому вопросу.

Помалу Оррел перестал ерзать. Выражение на лице Дарро граничило с презрением, но, сидя на колоде, он проговаривал слова спокойно и дружелюбно, словно подманивал напуганную собаку:

– Мне необходимо кое-что предпринять. А ты, так сложилось, меня крепко выручишь.

– Тычку?

Дарро посмурнел. Похоже, его глаза отразили нечто большее, чем обстановку в хибаре.

– Мокруху.

Оррел беззвучно выбранился, затем старший парень опять стал собой. Улыбка его сделалась примирительно-извиняющейся, хотя Оррел явно не понимал, перед кем ему извиняться.

– Одновременно и тычку – в этом-то и опасность. Я собираюсь кое-кого порешить, и дело надо сделать на улице, где меня могут заметить. Хорошо, если б никто не мешал, и, думаю, ты бы мог мне это устроить.

– Да кто я, черт возьми, по-твоему? Волшебник? Что ты задумал, Дарро?

– Выпала невероятная удача. Украли один предмет, и теперь он попал ко мне. Этой вещью хотят завладеть сразу двое. Обе взяли с меня зарок отдать ее им. Одна из них мне приплачивает. Вторая – слишком грозная, поперек не попрешь. А я оставлю себе и деньги, и нож и так обставлю делюгу, что на моей безупречной верности не углядят и пятнышка.

– Но завалить человека?

– Никто этой бабы не хватится. Из-за денег люди мрут каждый день. Только при этом монета обычно взбирается ко дворцу, а не скатывается в Долгогорье. Если на то пошло, так будет лишь справедливо – в отличие от многого другого в нашем городе.

Паника Оррела отгорела и развеялась пеплом. Он откинулся к стене, положив ногу на ногу. И даже не помышлял о том, чтобы сбежать. Покамест.

– Так много денег?

– Хватит на годы, – сказал Дарро, и в его голосе не слышалось хвастовства. Скорее там звучал ужас. – Она понимает, какой это риск. Поэтому мы не встречаемся с глазу на глаз. Отсюда придется кончать ее на людях. И проделать это так, чтобы никто не кликнул синих плащей.

– Как… – начал Оррел, и вместо ответа Дарро наклонился и вытащил из сумки сверток голубой ткани.

– Как я понимаю, его служебный значок у тебя. Никто не позовет стражу, если убивать будет стражник.

У Оррела глаза полезли на лоб.

– Это же гениально!

Дарро затолкал ткань обратно в торбу.

– Давай не праздновать раньше времени. Сперва надо управиться с делом. Жетон сюда.

С разрешения Дарро Оррел, шаркая, встал. Какая-то его часть все же захотела воспользоваться шансом и драпануть. Просто по привычке. Тайник прятался под доской в углу полки-лежанки – пояс синего хранился там. Оррел протянул его Дарро, как богомолец, кладущий жертвенный хлеб на алтарь.

– Так ты… – начал было Оррел и сбился.

Дарро отсоединил значок и пристегнул на собственный пояс. Сочеталось неважно, однако для чужого глаза могло прокатить. Возможно, в синей накидке Дарро меньше смахивал бы на долгогорского негодяя и больше – на настоящего стражника. Оррел сглотнул, прочищая горло, и снова попытался заговорить.

– А ты не думал, что тебе пригодится рыба? Присмотреть за толпой, навести шухер, если понадобится?

– Есть предложение?

– А будет оплата?

– Да, – сказал Дарро. – Попробуй мне накосячь, и я убью тебя раньше стражников.

Оррел ухмыльнулся. Он ясно помнил, как в тот, проклятый миг, когда должен был уже бежать, ухмыльнулся.

Следующий день выдался жарким, но река приобрела терпкий запах гнилой листвы – признак состоявшейся смены времен года. Встреча проходила на площади у северных стен, возле моста на Зеленую Горку. Оррел синее не надел, потому что не мог подкрепить значком такую личину. Вместо этого он вышел в дорогой рубашке, надеясь сойти за купеческого сынка или помощника управляющего. Небо затянула белесая летняя облачность. Дарро пристроился на углу, потея насквозь под синевой стражника, до поры до времени скрытой обычным темным плащом. Оррел направился на разведку.

Прибрежный уголок возле самых доков подразумевал хорошие деньги, но низкое происхождение их обладателей. Здешние жители были умыты, здоровы, но надевали одежду с простым вырезом и не носили шелков и льняных кружев. Наметанный глаз Оррела шустро перебирал наилучшие цели – пацана, волочившего корзинку с едой, девушку с пояском, свисавшим довольно свободно, чтобы ловкая рука сумела подснять кошелек, старика, что спал в теньке, раскрыв рот. Но они не входили в сегодняшний план. Первым делом Оррел выяснил, что ближе моста стражников нет, да и там стояла лишь пара бойцов, собирающих княжью подать. Раз все было чисто, оставалось отыскать ту женщину.

Это было нетрудно, он знал, кого высматривать. У нее было жесткое лицо с морщинками у глаз и смоляной родинкой на щеке. Косы толщиной с руку – жесткие волосы чернели там, где их не коснулись первые заморозки возраста. Прекрасно скроенные одежды как-то неуловимо ей не шли. Будто ее тело привыкло к другому облачению, пусть Оррел и не мог догадаться к какому. На женщине был актерский костюм. Как и на Дарро. Оба разыгрывали свою короткую драму для ничего не подозревавшей толпы. Орелл скоренько пошлепал назад, надеясь сблизиться с Дарро прежде, чем какие-нибудь лопухи-патрульные ввалятся на площадь и похоронят весь замысел.

Когда Дарро встретился с ним глазами, Оррел кивнул. Дарро невозмутимо стряхнул корчневый плащ, положил руку на рукоять дубинки и пошагал через площадь с вальяжным видом хозяина окрестностей, как обычно расхаживает стража. Маскарад работал неплохо. Единственное, что выбивалось из образа, – темная полоска пота вдоль спины. Но служебная бляха сияла у бедра достаточно ярко, чтобы это уравновесить. Оррел ступал позади, в нескольких шагах, сердце колотилось в груди. Предвкушение насилия хмелило острее вина. Дурманило.

Женщина не узнала Дарро, прохаживающегося по площади. Взгляд не цеплялся к нему, пока он в нее почти не уперся. И закричал громким, раскатистым голосом:

– Эй, ты! А ну брось нож! Я сказал, брось!

У нее в руках не было никакого оружия, но Оррел разбирался в тычках. Если Дарро услышит довольно