Да, нашелся сын Ролли от первого брака. Сам Ролли не видел его с тех пор, как мальчику исполнилось три года, но парень нашел его сам. Возможно, именно поэтому Ролли больше и не пил. У Джейка были такие же пронзительные голубые глаза, и он так же здорово играл в шахматы. Возможно, со временем он тоже станет неплохим сыщиком.

Сэнди вздохнула.

— Ролли?

— Да?

— Скажи, тебя никогда не охватывало отчаяние?

— Да каждый день, прям с утра. Глаза открыл — вот и отчаялся.

¾ Я серьезно. Тебе никогда не казалось, что твоя работа пожирает твою… как сказать-то… личную жизнь?

— Детка, перед тобой сидит наглядный пример подобного пожирания, и уж ты-то об этом хорошо знаешь. Три жены не вынесли соперничества с работой, а сын набирался сил для общения целых двадцать четыре года.

— Да ну тебя!

Она вытащила из специально отведенного ящика журнал «Стар». Нэш Оуэн рядом с шикарной брюнеткой. Журнал с отеческой гордостью сообщал, что скоро, по всей вероятности, свадебные колокола зазвонят для Нэшвилла Альфреда Оуэна и Розамунды Бриллинг (вот это имя!), дочери известного скотопромышленника из Огайо. Счастья вам, мистер Оуэн.

— Сэнди?

— Ну…

— Поезжай к нему.

— Что?

— Что слышала. О, почта.

Ролли сходил за почтой и принес целую пачку конвертов. Сэнди распечатывала их, не думая ни о чем, кроме его последних слов.

Поезжай к нему. Поезжай к Нэшу.

Глупости.

На стол выпал желтоватый листок. Чек. Сэнди прочитала сумму. Перечитала еще раз. Еще и еще. Молча, сунула Ролли. Он весело вскинул брови.

Десять тысяч долларов на предъявителя. Анжела Кениг.

— Господи, Ролли, она все-таки получила алмазы! Мы с Нэшем… Я так и предполагала! Но… что же мне с этим делать?

— Как что? Обналичить, разумеется. И поделиться со мной. Перестань, детка, ты их заслужила. Кроме того, тебе есть, на что их потратить.

— О чем ты?

— Сама знаешь…

— Ролли!

— Смотри, какое смешное сообщение в газете: «В эти дни в старом добром Новом Орлеане проходит Ассамблея Лучших Сапожников Страны». Твой Нэш лучший сапожник?

Она с минуту смотрела на компаньона, беспомощно моргая, потом прошептала:

— Ролли, я ведь даже не знаю, будет ли он там…

В голубых глазах старого детектива вспыхнул огонь.

— Мне стыдно за тебя, Сэнди Хоук. Ведь ты — детектив. Узнай это!!! Узнай о нем все!

Эту ночь Сэнди Хоук провела почти без сна. И очень плохо, что «почти». Ох уж эти ее сны! Кто сказал, что азарт погони лучше, чем секс? Кто мог сморозить такую глупость? Что может быть лучше, чем осторожные и настойчивые руки любимого, его жаркие губы, его сильное и нетерпеливое тело… Его взгляд, от которого плавился суровый и самоуверенный частный детектив Хоук, превращаясь в страстную женщину, в покорную и разнеженную малышку Сэнди…

Прекрасные и мучительные сны, в которых Нэш возвращался к ней и был таким близким и таким живым, сменялись уже абсолютно мучительными часами бессонницы. Долгими часами беспощадной реальности, в которой уже не было Нэша, его взгляда, его смеха, его запаха… Было только безнадежное и беспредельное одиночество, никому не нужное жаркое тело, запутавшееся в смятых простынях, и мокрая от слез подушка.

Сколько таких ночей еще предстоит провести глупой, высокомерной Сэнди?

Иногда она уставала проклинать себя, прокручивать в памяти тот роковой день, когда Нэш ушел от нее, а она даже не попыталась его остановить, объяснить, как он ей дорог. Тогда Сэнди начинала мечтать о том, что еще не все потеряно. Надеяться, что и Нэш до сих пор думает о ней такими же бессонными ночами, что им сняться одни и те же сны, в которых они снова вместе и им хорошо…

Она представляла, как он звонит ей и говорит что-то ласковое и обнадеживающее… Стыдно признаться, но в такие моменты Сэнди без всякого сожаления расставалась с чувством юмора и тонким вкусом и радостно соглашалась на самую банальную из всех банальных фраз, растиражированную в миллионах любовных романов:

Я НЕ МОГУ БЕЗ ТЕБЯ!

Иногда ей даже чудился этот желанный звонок, и она срывалась с постели, бежала к телефону, хватала трубку и в оцепенении слушала издевательские гудки.

Даже и потом, поняв, что звонок был иллюзией, она не бросала трубку в сердцах, а заискивающе гладила ее, заклиная далекого и недосягаемого Нэша:

— Позвони мне, позвони…

Бедная неопытная Сэнди, она не знала, что это единственное в мире заклинание, которое никогда не срабатывает…

Сегодня глупые надежды Сэнди разлетелись, словно одуванчиковый пух от порыва холодного ветра. Разбились вдребезги, как разбиваются только любимые чашки — так, что не склеишь.

Нэш любит другую. Он женится. На девушке по имени Розамунда Бриллинг…

Розамунда Бриллинг…

Сэнди решительно села, откинув мокрую подушку. Нэш не мог жениться на девушке с таким именем. Нэш вообще не мог жениться ни на ком, кроме нее, Сэнди Хоук.

Что там бормотал этот зануда Ролли? Насчет Лучших Сапожников?

Нэш с отвращением отшвырнул от себя журнал «Стар». На что только не идут эти бессовестные репортеры, чтобы заполнить колонки «светской хроники». Хроники?! Светских сплетен! Это же надо, додумались поженить его с этой курицей Розамундой.

Да он никогда в жизни не женился бы на девушке с таким именем, будь она даже единственной свободной невестой в мире, мультимиллионершей и дочерью короля… Он вообще ни на ком бы не женился, кроме… Черт! Хватит об этом!

Нэш взял новый каталог модной обуви, и начал старательно его изучать, но сквозь глянцевое изображение шикарных туфель неожиданно проступило видение — абсолютно реальные ножки, в абсолютно реальных туфельках, не очень уж модных, со сбитым носком…

Что за ночь! Дышать нечем!

Нэш Оуэн в раздражении отшвырнул каталог модной обуви, выключил ночник и натянул на плечи легкое одеяло.

Луна заливала комнату волной белого света, открытая балконная дверь пропускала ровно столько воздуха, чтобы нельзя было задохнуться… Лунная ночь, созданная специально для влюбленных… Так, кажется, принято выражаться в любовных романах?

Нэш мрачно усмехнулся во тьму. Дежа вю, вот как это называется…

Два месяца он потратил на то, чтобы прийти в себя — и ему это удалось. Кажется. Только вот внутри осталось странное саднящее чувство.

Как будто он что-то потерял, какую-то маленькую и не слишком ценную, однако крайне необходимую вещь. Утомительное чувство, особенно из-за того, что прекрасно понимаешь причины его возникновения.