Через Беллу Эдуардовну Марии передавалась пятьсот рублей. Безо всяких расписок. А на следующее утро приезжали уже Неонила с мужем и вручали остальные четыре пятьсот. По утрам, когда трубы горели, дама меньше артачилась.

Вряд ли такой подход соответствовал идеалам, воспитанным в Неониле мировой литературой. Но она уже и не была книжной девочкой. Она была женой и матерью. А ради ребенка можно пойти и на гораздо большие безобразия.

Кстати, владельцы ротвейлера Аргентума, Рожковы, в какой-то момент отказались платить. Они поняли, что серьезного судебного давления не будет, и вышли из игры.

Петр не стал осуждать Виталия и Валентину.

Просто перевел их из разряда приятелей в разряд чужих людей. А есть ли смысл обижаться на чужих людей?

Так что теперь деньги были нужны и на это.

Места прокусов заросли некрасивыми келоидными рубцами. Следующим летом предстояло две, а может и больше, косметических операции.

Но это летом.

А прямо сейчас предстояла очередная поездка на профессорскую дачу. Теоретически Ефим Аркадьевич собирался строить крытый отапливаемый вольер для своих чемпионских собак. Версия была слабовата: все равно любимые псы, да к тому же с итальянским прошлым, жили в домах, переходя по собственному разумению в тот, где в данный момент было потише.

По секрету Петр объяснил Ниле, что на самом деле это будет теплый денник для лошади. Или, на крайний случай, пони. И помещение для хранения сена.

Но это – огромный секрет Ефима Аркадьевича, потому что Наталья ничего не должна знать, до момента обретения чудесного животного.

Нила поклялась, что никогда не выдаст страшной тайны профессора.

Мишка был у Береславских не раз, и очень радовался поездкам. Все побаивались, как он поладит с собаками, но и здесь сложилось без проблем. Кане корсо по определению и дом сторожили, и нянчили детей: на протяжении тысячи лет сицилийские «заводчики» оставляли в крови породы свирепость и нежность одновременно.

Кроме того, Мишка уже давно не был настолько голоден, чтоб укусами отгонять конкурентов от котлеты.

Снега у Береславских навалило еще больше, чем в прошлый приезд, хотя казалось бы, куда уж больше.

В этой семье ничего не изменилось.

Так же тек людской поток из дома в дом, так же звучало пианино – только на этот раз вместе с саксофоном – и молодые джазмены исполняли свои музыкальные оригинальности.

– Где хозяин? – спросил Петр Иванович у дочки-певицы.

– Мир спасает, – показала она рукой на плотно закрытую дверь кабинета. И, заметив, что бывший прапорщик направился к ней, засмеялась. – Хотя, скорей всего, спит. Хотя, может, и спасает – вон в Бурунди засуха кончилась.

Слегка смущенный Петр Иванович был вынужден обсудить будущую мини-стройку с Натальей, после чего пошел на участок, проводить практические измерения. Жена Береславского вернулась в гостиную, готовить при помощи Неонилы обед.

– А что, стройки тоже на вас? – улыбнулась Нила.

– Ну, в общем, да, – согласилась супруга профессора.

– А смогут собачки жить в вольере? – Нила не нарушила данный мужу обет молчания, но, как женщина, не могла пройти совсем уж мимо тайны.

– Нет, конечно, – достав из ящика картошку для чистки, ответила та.

– А зачем же деньги тратить? – не утерпела гостья.

– Фима еще заработает, – отмахнулась хозяйка. – У него голова большая.

– А такие размеры вольера… – нет, все-таки все женщины одинаковы.

– Да о лошади он мечтает! – рассмеялась Наталья. – Отсюда и размеры.

– И вы согласились? – с восхищением посмотрела на нее библиотекарша.

– Ни – за – что! – отчетливо артикулируя, произнесла хозяйка.

Потом они минут тридцать активно занимались готовкой, почти не разговаривая: молодые музыканты играли в пяти метрах от них, здорово и громко.

Когда репетиция закончилась, вновь стало можно говорить и слышать друг друга.

– Необычный у вас муж, – косвенно похвалила профессора Нила.

– Да уж, – вздохнув, согласилась та. И, помолчав минутку, не вполне к месту добавила. – А лошади действительно бывают такие красивые…

До чего ж приятно катить в машине с любимым человеком!

Ехали не быстро, Багров, в отличие от Ольги, лишь недавно получил права.

Любовались подмосковным раздольем, вели неспешную беседу. В основном – о деле, конечно. Но и без того хватало, о чем поговорить – им никогда не было скучно вдвоем.

За окном мелькали леса и поляны. Снег кое-где сошел, кое-где еще поблескивал на ярком апрельском солнце. Даже не верилось, что еще пару месяцев назад все вокруг напоминало декорации к сказке «Мороз – Красный нос», а сугробы наполовину закрывали оконца приземистых деревенских изб.

– Слушай, а почему же они все так безропотно терпят? – вдруг спросила Шеметова, внезапно поменяв тему разговора – только что с удовольствием обсуждали набирающую силу весну.

Дополнительных вопросов адвокатессе задавать не пришлось. Не даром говорят, муж и жена – одна сатана. Даже если без штампа в паспорте.

– Тут много причин, – сразу въехал в тему Олег. – Объективных и субъективных.

– Давай с объективных, – предложила Ольга, затронув острую для нее тему. Шеметову действительно до крайности напрягало, что наше общество почему-то не ставит личную свободу и независимость на первое место в списке ценностей.

– Давай, – согласился Багров. – Про то, что официальное рабство отменили всего полторы сотни лет – опускаем?

– Опускаем, – согласилась Ольга. Жалких шесть поколений без рабства – действительно мало для изменения народного мироощущения. – Но ведь были у нас периоды свободы?

– Были, конечно, – подтвердил Олег Всеволодович. – Однако, обрати внимание, что еще приходило в общественную жизнь вместе со свободой?

– Что ты имеешь в виду? – на этот раз не поняла собеседница.

– Первый период настоящей свободы – революция. Сопутствующие явления: война, голод, полная физическая и экономическая незащищенность. Очень много народу с радостью променяли эти «удовольствия» на стабильность и «крепкую руку». И грех их за это осуждать. Тем более, пилюля тотального страха умело подслащалась идеей сопричастности великому делу.

– Наверное, – безрадостно подтвердила Ольга. Она уже поняла мысль партнера.

– В начале 90‑х – свобода тоже пришла с «нагрузкой», – закончила Шеметова его мысль.

– Совершенно верно. Унизительный развал гигантской Родины. Дикое финансовое расслоение. И снова экономическая и даже физическая беззащитность. Забыла «братков»?