— Меня, конечно, удивляет Марго. Поверить Ятто и взять этот проклятый нож! Глупейшая непредусмотрительность! С тех пор как она вернулась из путешествия, совершенного с помощью частичной билокации, она изменилась. Тебе не кажется? — спросил Джено.

— Наверное, у нее с племянником есть какой-то секрет. И по отношению к Ятто она занимает двусмысленную позицию. И ненавидит его, и боится. Почему? — Рене расправил крылья и осторожно пошевелил ими.

Братья сидели на бетонных плитах и рассеянно наблюдали за быстронитями, волнующимися в воздухе.

— Я очень люблю мадам Крикен. Ведь благодаря ей я узнал, что наши родители живы. И благодаря ей я нашел тебя! — воскликнул Джено с блеском в глазах.

Солнечные лучи отражались от его черных кудрявых волос, но их тепло не могло согреть его душу.

— Мы должны молиться, чтобы она выжила. Мы должны доверять ей. Нельзя терять надежды. — Крылатому мальчику хотелось действовать.

— Тогда мы должны завладеть перстнем. Если он останется у Ятто, мы никогда не сможем освободить родителей, — сказал Джено и прикусил губу от досады.

— Что же нам делать? Даже Фионн с Медведем не нашли решения. — Рене сжал паскас, поднеся его к сердцу.

— Я думал войти в Золотой купол сверху, подлетев на ипповоло, но не знаю, можно ли попасть туда с крыши. Единственный выход — вернуться в канал и искать перстень, который ты потерял. Субканды нам помогут, вот увидишь, — сказал Джено, которому не терпелось устранить все проблемы.

Но братья даже не подозревали, что именно в канале Аркса таилась смертельная опасность.

Тем временем в Салоне фламинго Набир взял ситуацию в свои руки и убедил сапиенсов продолжать занятия, как требовала программа.

Однако Фионн Айртеч засомневался:

— Хорошо, но Железную клетку надо постоянно контролировать, чтобы Ятто не натворил новых бед. И потом, надо быть готовым к любым неожиданностям… — Друид не сумел договорить, его старые глаза заблестели: мысль о том, что Марго может умереть, была для него невыносимой.

Ламбер де Соланж отважился вмешаться:

— Я знаю, меня здесь не жалуют, но умоляю вас помочь мадам Крикен. Поверьте, я вернулся не для того, чтобы опять создавать проблемы, а когда мадам придет в себя, она объяснит вам то, что я не могу сказать. Я готов сотрудничать, употребив все свои скромные способности к волшебству.

Дафна закашляла и пробрюзжала:

— Тобой мы займемся в другой раз. Важно, чтобы ты уважал кодексы. Почему, говоря о Марго, ты никогда не называешь ее тетей?

Ламбер помрачнел и опустил голову.

— Ты стыдишься того, что родственник суммуса? — настаивала пожилая армянка.

— Нет. Но я не хочу чувствовать себя в привилегированном положении. Вот и все, — ответил он, стараясь не выдать их с мадам Крикен секрет.

Эулалия, державшая на руках Наполеона, который не хотел сидеть спокойно, сказала:

— Ладно, надо привести в равновесие наши мысли. Пойду подготовлюсь к лекции по предвидению. Я жду тебя, Суоми, и Джено тоже.

Едва она произнесла имя юного Астора Венти, как все заметили, что мальчика нет рядом, как и Рене.

— И где же оба итальянца? — растерянно спросила греческая мудрая.

Суоми и Доротея ничего не знали, и юная сапиенса уже собралась пустить в дело вертильо, как Асторы Венти вошли в Салон фламинго, объявив, что используют субкандов для поисков перстня.

Дафна вспомнила слова Стаса и насторожилась:

— Не ходите туда. На глубине скрывается что-то мрачное. Бендатов заметил свет, бьющий снизу.

Суоми подтвердила это, рассказав о своих негативных ощущениях, но Джено не отказался от своих намерений. Тогда Набир, посуровев, сказал:

— Не самовольничай, уважай правила. Надо подождать, пока мадам оправится. Вот увидишь, Стас сумеет ее вылечить.

Однако Рене считал, что брат прав и что миссия в канале должна начаться как можно быстрее:

— Тибетский мудрец, я понимаю твою позицию, но мы справимся с любой опасностью. А опасность здесь повсюду. Даже суммусу не удалось избежать риска. Так почему бы нам с Джено не попытаться?

Рене понимал, что крылья не позволят ему пользоваться непроницаемым скафандром, но все равно хотел попробовать.

Суоми, несмотря на свой страх, тут же предложила пойти с ними. Учитывая, что Стас не мог сопровождать ребят, вызвалась Эулалия:

— Я не оставлю вас одних, но вы не будете предпринимать никаких действий без моего согласия.

Через несколько минут они уже были готовы нырять с субкандами: непроницаемые скафандры функционировали превосходно. Вода Кривозера была спокойной и легко бежала к каналу, который окружал Аркс.

Только Рене не сел на лебедя, понимая, что, не дыша, не выдержит долгого путешествия. Доротея обняла его на прощание, и он отдал ей паскас:

— Сохрани его до моего возвращения. Мне кажется, что Ятто с двумя своими ведьмами снова попадут сюда.

Дафна по головокружителю оповестила русского доктора о погружении, и тот в сердцах ответил:

— Они сумасшедшие! Эулалия должна была остановить их. Я не могу вмешаться: от меня зависит жизнь мадам Крикен. Как только будут новости, сообщите мне.

Марго лежала на кровати и не подавала признаков жизни. Стас использовал все свои волшебные снадобья, чтобы возродить к жизни сердце и мозг Крикен, восстановить ее нервную систему, разогреть мышцы и заставить кровь быстрее бежать по венам. Наконец он взял руки мадам, сильно сжал их и применил одну из медиумических техник, чтобы передать ей энергию. Крикен дважды содрогнулась. Стас попытался снова. Мадам медленно открыла рот и тихо простонала.

Доктор радостно воскликнул:

— Так-так-так! Она возвращается к жизни! Слабое дыхание сопровождалось неуловимым движением век. Мадам Марго Крикен боролась за жизнь, оставаясь на грани смерти.

Так продолжалось два часа. Два страшных часа, в течение которых Стас делал все, чтобы спасти ее. Два страшных часа, которые потрясли Аркс не только неопределенностью участи суммуса сапиенса. В глубинах канала Джено, Рене, Суоми и Эулалия оставались во власти темных сил. Прозрачная голубая вода стала для них злополучной ловушкой.

Непроницаемый скафандр хорошо прилегал к телу Джено, а трубочки для дыхания не доставляли ему никаких хлопот. Сидя верхом на большом белом лебеде, он регулярно вдыхал кислород и чувствовал себя вполне комфортно. Он натягивал петли на кожаном воротнике и бесстрашно погружался. Перед ним была мудрая гречанка, слева от него — Суоми.

Рене плыл, размахивая большими крыльями и набрав полный рот воздуха. Он не знал, сколько сможет продержаться, и время от времени бросал напряженные взгляды на брата.