– Делайте, что она говорит! – крикнул им Тараган.

Амитапи разделась первой. Девушки последовали её примеру.

– О-о-о! – застонал Гурк, уткнувшись носом в траву, – какие женщины! Нет, я не могу на это смотреть!

– А что тогда пялишься? – язвительно спросил Заригор.

– И оторваться не могу! – пожаловался Гурк, – я такого в жизни ни разу не видел!

Две сотни пар глаз внимательно следили за обнаженными женщинами, которые вытаскивали из повозок деревянную соху и связку ремней.

– Не касайтесь ими земли, – командовала Рунь, – несите туда.

Она махнула рукой в сторону леса. Затем посмотрела на мужчин, выбирая кого-то из них.

– Равар, Заригор, – крикнула она, – несите сюда десять щитов и десять мечей.

Рунь нарисовала на щитах какие-то магические знаки, затем раздала их девушкам. Они воткнули плуг в землю. Тринадцать женщин впряглись в него и потащили за собой. Перед ними шла Рунь, держа в руках меч и произнося заклинания. Амитапи держала ручки плуга, налегая на него. Деревянное остриё плуга разрезало дёрн. Следом цепочкой шли женщины, бросая в борозду и по сторонам зерна и какие-то порошки. Завершали процессию девушки со щитами и мечами в руках.

– Что они делают? – брови Гурка сошлись на переносице, – огород засаживают, или че?

– Молчи и смотри, – отрезал Тараган.

Войско Тёгюнчи кагана выдвинулось из лагеря, когда женщины миновали середину долины. Вскоре они добрались до её края и оставили плуг в земле, у самого берега реки. Развернувшись, они пошли обратно, не наступая на борозду. Через определенные расстояния Рунь опускала меч лезвием вниз, читала на его рукояти заклинания и с силой втыкала в землю. Затем она надевала на него щит так, чтобы изображенный на нём магический знак было обращен в сторону приближающегося войска. Дойдя до начала борозды, девушки развернулись и пошли к глазеющим на них мужчинам. Войско Тёгюнчи кагана уже приблизилось к ним на расстояние полета стрелы. Вскоре оно остановилось. Вперед выбежали около двухсот лучников. Гурк поискал глазами оружие, поднял с земли щит. Девушки схватив свою одежду бросились бежать. Только Рунь и её служанки остались стоять на месте, глядя на воинов Тёгюнчи кагана. Варвары похватали оружие, поднявшись с земли, и приготовились к бою. Тараган стоял, скрестив на груди руки, и внимательно смотрел на стрелков. Лучники выпустили стрелы и сразу же наложили новые. Стрелы запели в воздухе, но, достигнув места, где проходила борозда, все разом сыпались на землю.

– У-ох! – раздались удивленные возгласы воинов. Даже тяжелораненые приподнялись. У многих в глазах появился страх.

Лучники пустили еще одну тучу стрел, но она также осыпалась у борозды.

– А-а-а, – закричал Гурк, грозя кулаком противнику, – вот вам!

Воины Шонкора хохотали, глядя, как пешцы, подойдя к борозде, разворачивались и в беспорядке бежали обратно, потом возвращались, и все начиналось заново. Конница, напоровшись на невидимую преграду, отступила. Лошади с диким ржаньем неслись прочь, сбрасывая своих седоков. Рунь оделась, подозвала девушек. Они достали из повозок мешочки, глиняные сосуды, кожаные фляги и небольшие сундуки. Разложив все это на свободном месте, они принялись перевязывать раны воинам.

– А я козленочком не стану? – раздался язвительный голос Гурка. Он приподнял голову и с тревогой смотрел, как Зерка посыпает его рану каким-то зеленым порошком.

– Не бойся, хуже, чем сейчас, уже не будет, – в тон ему ответила девушка и, положив ладонь ему на лоб, сильным движением заставила Гурка лечь, – не дергайся, сейчас больно будет.

Сначала Гурк ничего не чувствовал, затем где-то в глубине раны будто загорелся факел, сжигая плоть, и ему показалось, что в ране что-то шевелится. От неожиданности воин выпучил глаза и стиснул зубы, все же пытаясь улыбаться девушке. Он скосил глаза на свое плечо и увидел, как из раны выходит зеленая пена, выталкивая какие-то черные сгустки. Зерка стерла пену полотенцем и наложила на рану комок черной мази, предварительно размяв его в ладонях, и, навалившись всем телом, сильно вдавила его в рану. Красные круги поплыли в глазах у Гурка. Голова непроизвольно приподнялась. Правая рука коснулась бедра девушки.

– Что? – резко спросила она, косясь на его руку на своем бедре.

– Кх-х, – пытался что-то сказать Гурк, борясь с болью и скрипя зубами. Он делал свободной рукой жесты, заглядывая в разрез ее безрукавки. Пот градом катился у него со лба.

– Если, у-ух-х-х …, тебе неудобно…, сидеть на земле…, ух-х-х, – скрежетал он зубами, – садись мне на живот, у-у-ух-х-х!

Наконец, девушка медленно отстранилась и осторожно убрала ладони от раны.

– Придет время, сяду. Когда раны заживут, – огрызнулась она и, поднявшись, пошла к следующему воину.

Гурк от удивления забыл про боль, провожая девушку взглядом, затем лег на спину и расслабился. Рана пульсировала, как будто там находилось сердце. Воин закрыл глаза и, когда боль немного утихла, провалился в глубокий сон без сновидений.

* * *

– Что это за слог такой? – спросил Страж, глядя вниз на долину, на двигающихся по кругу всадников.

– Это очень древний язык, – ответил Ильхегул, восседая на троне из облака с золотым кубком в руке, – предшественник всех языков. Сейчас он частично сохранился только в языке воинов. «Вар» означает центр мироздания. То, вокруг чего крутится весь мир. То изначальное, на чем все держится, из чего появляется и в чем растворяется.

– Что они делают? – заинтересовался Страж, не отрывая взгляда от долины.

– Это очень древний способ изменения сознания, – сказал Ильхегул, поглаживая свободной рукой небесную деву, – его дали людям одним из первых, еще на заре человечества. Это последний народ, который им владеет. Остальные утеряли. Он позволяет человеку ускорять время: он может дважды обежать вокруг медведя, прежде чем тот успеет открыть пасть.

– Ничего себе! – посмотрел на Ильхегула Страж, выпрямляясь, – почему мне никто не рассказывал об этом, когда я был человеком?!

– Потому что у тебя не было заслуг и учителя, обладающего такими знаниями, – пожал плечами Ильхегул, – все в природе предельно просто. У Северных Варваров этому обязательно обучают воинов. У каждого из них были в прошлой жизни заслуги, позволившие им родиться в нужном месте и в нужное время. Но это не все.

– Что еще?

– Очень важно, встретившись с учением, распознать его.

– Не понял, – напрягся Страж, пытаясь сосредоточиться.

– Не каждый человек, столкнувшийся с учением, начинает учиться, – ответил Ильхегул склонившись к нему, и, видя его заинтересованность, продолжал, – хотя возможности для этого у всех одинаковые. Иногда бывает, что возможности тех, кто не распознал свой путь, намного больше, чем у других. Такой человек лишь попусту тратит время, не используя то, что заложено в нём. Он подвергается соблазнам человеческой жизни и забывает о своем предназначении.