– Ладно, мам, я выскочу на пару минут, узнаю, как и что.

По относительно сухой обочине бредет председатель.

– Когда поедем? – спрашиваю.

– Куда?

– Ну… Обрыв искать.

– На чем?!

Глаза у председателя белые, то ли от налитости, то ли по причине глубокого осатанения. Тут я вспоминаю: оба наших исправных гусеничника еще третьего дня ушли в город и бесследно в том направлении сгинули вместе с отважным экипажем. Так… Что мы сегодня имеем на ходу? Насколько мне известно, один-единственный трехосный «Урал». Правда, у него под капотом дизель от комбайна. Но «Урал» замучаешься переставлять на «сельхозрезину». Есть такие громадные широченные колеса. Они ему лезут еле-еле. А на штатных баллонах он по нынешней распутице далеко не уйдет, сядет.

Все-таки и правда хорошая вещь интернет – мелькает в голове. И как здорово, что он теперь повсюду. Ибо в противном случае покинул бы я родину навеки. Не нравятся мне наши дороги. К дуракам притерпелся, а вот к дорогам… Как поглядишь на весенне-летне-осеннюю распутицу – и сразу неудержимо рвет в город.

– Значит, нужно идти пешком. Вы дайте команду электрикам. И я с ними.

– Леша, – говорит председатель, крепко хватая меня за грудки и слегка встряхивая, – дорогой ты мой почтмейстер! Очнись! Сейчас, когда вся Красная Сыть в едином порыве… О чем это я? Да! Ты что, вообще дурак?! Все село готовится к войне с Соединенными Штатами. Все сидят в стельку трезвые и чистят оружие. Формально, как гендиректор акционерного общества «Красная Сыть», я могу им что-то приказать. Но чисто по-человечески – а, Леша? Не время сейчас приказывать. Пусть остынут слегка. Глядишь, и сами одумаются.

И ведь не скажешь ничего. Прав на сто процентов. Что называется – мудрый политический деятель.

Возвращаюсь домой и на пару с отцом разъедаю громадную вкуснющую яичницу с помидорами. Впервые в жизни замечаю, как мало по сравнению с нами, мужиками, ест мама. Что-то со мной происходит. Кажется, все чувства обострены до предела.

Может, и вправду война?

– Ладно, – вздыхаю, – пойду на службу. Не поработаю, хоть покараулю. Слышь, папаня, а ты меня лучину щепать научишь?

– Ага… И лыко драть. Зачем тебе лучина? Свечей целый ящик. И керосину две канистры. Эй, мамуля, помнишь, как мы с тобой при лампе-трехлинейке… А?

Мама улыбается.

– Чего, – спрашиваю, – тоже обрыв случился?

– Не-а. Молодые были, романтики захотелось. Самую малость сеновал не зажгли. Брыкалась очень, понимаешь.

– Тьфу на тебя! – Мама почти смеется, и мне становится легче.

Когда она плакала, я сам едва не разрыдался.

– Нигде больше, – говорит отец удивительно серьезно. – Я ведь объехал всю страну, ты в курсе. Но я вернулся. Нигде больше сено так охренительно не пахнет. И вообще ничего так не пахнет, как у нас. Знаешь, сына, я бы хотел, чтоб ты тоже поездил по миру. Чтобы вернуться. Эх, теперь уж не судьба…

– Только вот этого не надо. Без паники. Все скоро выяснится. Если председатель людей не найдет, я один по линии пойду обрыв искать. Сегодня же. И чем раньше, тем лучше.

– Как же ты, Леша… – Мама прямо на глазах в лице меняется. – А если…

– Да не ударит меня током, не бойся.

– Каким током?! Да ведь… Ты что, не понимаешь? Не пущу!

– Спокойно. – Отец в стол глядит, а сам чего-то соображает. – Только спокойно. Почему бы ему и не сходить, а? Связь восстанавливать надо по-любому. И если город на этот счет не чешется, значит, Лешкина очередь чесаться. Разрешаю. Я сказал. Пожевать ему собери. А ты, – это мне уже, – сделай вот как. Просто для страховки, на всякий случай, хорошо? Значит, во-первых, оденься по-человечески, чтоб за версту было видно: гражданское лицо. Во-вторых, паспорт возьми и удостоверение заведующего отделением связи. А вот ружье… Не бери. Понял?

Я сижу, впитываю папашину мудрость и тихо злюсь. Хоть отец у меня и чудо, но, увы, на нем такая же печать «холодной войны», как и на всем его поколении. Более того, они и детей воспитали себе подобными. Вот я, вроде бы гомо сапиенс, а вынужден прилагать определенные усилия, отгоняя от себя мыслишку: до ракетной базы километров сорок, после бомбежки поднялись бы хоть какие, а дымы, и, поскольку их нет, значит, ракетчиков накрыли десантом. Тьфу!

Тут в дверь – бумс!

– Заходи, Никанор! – мама через плечо кричит. И тихонько: – Именно тебя нам и не хватало для полного счастья…

– Как знать? – отец бормочет. – Как знать?

Появляется Ник – трезвый, умытый, в чистеньком камуфляже. Вот что отец имел в виду, когда советовал одеться по-граждански – у нас же все село в военном ходит. Дешево и практично. Вещички прочные, и грязь почти не видна. Чем реже стираешь, тем маскировочнее рисунок. Ник вчера когда в лужу падал, я еще подумал: он же такой напрочь закамуфлированный, что, если там, в этой жиже, заснет, – не найдут. Пока сапогом не наступят.

И ведь прав отец, хоть ты тресни. Наткнутся юсеры посреди леса на мужика в русской военной форме и при карабине «Сайга», остро напоминающем «АК», – с ходу грохнут. Превентивно, не вдаваясь в подробности. Хотя это еще вопрос, кто первым кого увидит. Я, конечно, против старших дилетант, но все равно – местный. А уж Ник или папуля, да любой их ровесник… Такого Зверобоя со Следопытом на берегах Онтарио изобразить могут – Фенимор Купер обрыдался бы.

– Радио слушали? – Ник с порога спрашивает.

– Батареек нет.

– И не слушайте. На всех частотах глушилка шурует. Я не шучу. Настоящая глушилка, не хуже советской. Вж-ж-ж-ж, бж-ж-ж-ж… А может, и она самая. Их же не демонтировали ни фига. Захвати и врубай. Что делать собираетесь?

– Леха телефон чинить пойдет, – отец говорит. – Может быть.

– Хорошая мысль. Ты это… Ксиву не забудь. И ежели чего, сразу руки в гору и кричи – постмэн! У юсеров к почтальонам отношение трепетное. Носом в землю, конечно, уложат, но точно не застрелят. Ну… Тогда счастливо.

– Сам-то чего надумал? – спрашивает отец, вроде легко, а с ощутимым подтекстом.

– Да ничего, – Ник отвечает небрежно так. И мне подмигивает незаметно. – Уж больно обстановка неконкретная. Оно ведь как может обернуться – мы тут, понимаешь, с ума сходим, а это просто учения. Помнишь небось, помнишь, какой всегда на учениях бардак. Мимо нашей площадки однажды танковая дивизия шла, так сто метров бетонного забора будто корова языком… Ну и чего им стоило пару столбов уронить? Да они такой ерунды и не заметили.

– Нас бы загодя предупредили, – отец возражает. – И потом, учения просто на местности не проводятся. Только на полигонах. И где они тут?

– Могут захват базы отрабатывать. Да мало ли… А нас предупреждать – ты подумай, ну кому мы нужны?!

Мне становится неинтересно, я встаю, говорю, что прошвырнусь до почты, и выхожу за дверь. Почти моментально вслед за мной на крыльце оказывается Ник.