Саре было в эту минуту так тяжело, что она забыла свою обычную сдержанность.

– Да, бываю! – воскликнула она. – Я и теперь так голодна, что могла бы съесть даже тебя! А бедная Бекки еще голоднее меня.

– Господи! – жалобно проговорила Эрменгарда. – А я и не знала!

– Я не хотела, чтобы ты знала, – сказала Сара. – Ты тогда сочла бы меня за нищую. Я знаю, что похожа на нищую.

– Нет, нет, совсем не похожа! – воскликнула Эрменгарда. – Твое платье немножко странно, но ты не можешь быть похожа на нищую. У тебя совсем не такое лицо.

– Как-то раз маленький мальчик подал мне милостыню, – усмехнувшись, сказала Сара. – Вот его сикспенс, – прибавила она, вытащив надетую у нее на шее ленточку. – Он не дал бы мне рождественского подарка, если бы я не была похожа на нищую.

Вид сикспенса подействовал на девочек успокоительно, и они засмеялись, хотя у них были слезы на глазах.

– Какой же это мальчик дал тебе? – спросила Эрменгарда.

– Милый маленький мальчик с толстыми ножками, – ответила Сара. – Это один из детей Монморанси – тот, которого я называю Гюй Кларенс. Его детская была, наверное, набита битком рождественскими подарками и всевозможными сластями, а у меня, как он догадался, не было ничего.

Эрменгарда вдруг вскочила с места. Слова Сары что-то напомнили ей.

– Ах, Сара! – возбужденно воскликнула она. – Как раз сегодня тетя прислала мне разных вкусных вещей. Я еще ничего не трогала, потому что наелась пудинга за обедом, да и не до них мне было после того, как я получила книги от папы. Тетя прислала всего-всего – пирожков с мясом и с вареньем, тартинок с ветчиной, лепешек, апельсинов, конфет, шоколаду и бутылку слабого вина из красной смородины. Я проберусь назад в свою комнату и в одну минуту принесу сюда все.

Сара схватила ее за руку.

– Ты думаешь, тебе удастся сделать это? – спросила она.

– Я знаю, что удастся, – ответила Эрменгарда.

Она подбежала к двери, осторожно приотворила ее и, высунув голову, прислушалась.

– Лампы потушены, – сказала она, затворив дверь и подходя к Cape. – Все спят. Я пойду тихо-тихо, так что никто не услышит.

– Эрми! – воскликнула Сара, и глаза ее заблестели. – Представим себе, что это званый вечер. И… разве ты не пригласишь заключенную из соседней камеры?

– Да, да, постучи в стену. Тюремщик не услышит.

Сара подошла к стене и постучала четыре раза.

– Это значит: «Иди ко мне через потайной ход», – объяснила она. – «Мне нужно кое-что сообщить тебе».

Бекки стукнула в ответ пять раз.

– Она идет, – сказала Сара.

Через секунду дверь отворилась и вошла Бекки. Глаза ее были красны, чепчик сбился набок. Увидав Эрменгарду, она растерялась и стала вытирать себе лицо фартуком.

– Не бойся меня, Бекки! – воскликнула Эрменгарда.

– Мисс Эрменгарда приглашает тебя на вечер, – сказала Сара. – Ее тетя прислала ей много хороших вещей, и она сейчас принесет их сюда.

Это известие так взволновало Бекки, что чепчик чуть совсем не свалился у нее с головы.

– Хорошие вещи, мисс? – спросила она. – Хорошие для еды?

– Да, – ответила Сара, – и мы представим себе, что у нас званый вечер.

– И ты будешь есть сколько захочешь, Бекки, – прибавила Эрменгарда. – Я в одну минуту вернусь.

Она так спешила, что, выходя из комнаты, уронила свой красный платок. Никто не заметил этого. Бекки не помнила себя от радости.

– Я знаю, мисс, – прошептала она, – что вы попросили мисс Эрменгарду пригласить меня. И когда я думаю об этом, мне хочется плакать.

Она подошла к Саре и остановилась, с обожанием глядя на нее. А глаза Сары блестели: ее воображение уже начинало работать. Здесь, на чердаке, в холодную ночь, после того, как ей пришлось так много ходить по грязным улицам, после того, как она видела голодные глаза маленькой нищей, которых не могла забыть, – совершенно неожиданно, как по волшебству, оказалось возможным так великолепно закончить день!

– Нет, нет, плакать не нужно! – сказала она, положив руку на плечо Бекки. – Мы должны поскорее приняться за дело и накрывать на стол.

– Накрывать на стол, мисс? – спросила Бекки, осматриваясь кругом. – Да ведь у нас нет ничего.

Сара тоже огляделась кругом.

– Пожалуй, что и так, – усмехнувшись, сказала она и вдруг увидала платок Эрменгарды. – Вот волшебная скатерть! – воскликнула она. – Мы постелим ее на стол; я знаю, что Эрменгарда не рассердится.

Они выдвинули старый стол и накрыли его платком.

Красный цвет оживил комнату, и она стала гораздо красивее.

– А теперь я поищу, не найдется ли чего-нибудь в моем старом дорожном сундуке, – сказала Сара, – где лежали мои вещи, когда я была принцессой.

Она побежала в угол и опустилась на колени. Сундук поставили у нее в комнате, потому что для него не нашлось места внизу. Теперь в нем лежали разные ненужные вещи и тряпье; но Сара все-таки надеялась, что ей удастся отыскать что-нибудь подходящее. В уголке она увидала маленький сверток. Он был такой скромный на вид, что на него не обратили внимания и оставили в сундуке. В нем оказалась дюжина носовых платков. Сара схватила их и разложила на красной скатерти.

– Это тарелки, – сказала она, – золотые тарелки. А это украшенные великолепной вышивкой салфетки. Их вышивали испанские монахини в своих монастырях.

– Неужели, мисс? – прошептала Бекки.

– Ты можешь представить себе это. Если представишь хорошенько, то увидишь все.

– Да, понимаю, мисс, – сказала Бекки и, когда Сара отошла к сундуку, решила попытаться представить себе и золотые тарелки, и вышитые монахинями салфетки.

Через минуту Сара, случайно оглянувшись, с изумлением взглянула на нее. Бекки стояла около стола, закрыв глаза и делая какие-то странные гримасы. Руки ее были опущены и крепко прижаты к бокам. Казалось, она старается поднять какую-то страшную тяжесть.

– Что с тобою, Бекки? – воскликнула Сара. – Что такое ты делаешь?

Бекки вздрогнула и открыла глаза.

– Я старалась представить себе, мисс, – ответила она. – Я хотела увидать все так же, как вы. И я чуть не увидала, – с довольной усмешкой прибавила она. – Но это ужасно трудно.

– Да, потому что ты не привыкла, – сказала Сара. – Потом будет легче. Смотри!

У нее в руках была старая шляпа с гирляндой цветов.

– Это цветы для украшения стола, – сказала она. – Чувствуешь, как хорошо вдруг запахло?.. Дай мне кружку и мыльницу с умывального стола, Бекки!

Бекки почтительно подала их ей.

– Чем же они сделались, мисс? – спросила она. – Кажется, они фарфоровые, но я знаю, что это не так.