Сайгон перебрался к краю портала и выглянул в центральный зал. Вертухай никак не отреагировал, значит, это не запрещено. На пилоне напротив красовалась копия картины «Запорожцы пишут письмо турецкому султану», явно сделанная по памяти. На оригинале смеющийся казак в белой папахе вроде чуток толще, если Сайгон правильно помнит работу Репина. И уж точно в изначальном варианте запорожцы были вооружены вовсе не автоматами Калашникова, не винторезами и не РПГ…

Внимание Сайгона привлекла группа мужчин, под звон бокалов и хохот просиживающих шаровары в шинке. Подобные заведения на всех станциях одинаковы: пяток пластмассовых столов, стулья, электропечь и бутыли. Наливая хмельного, тебе тут же готовят и закуску.

— Не дивись туди![29]— зашипел ему на ухо Байда.

Сайгон хмыкнул:

— Чего это вдруг?

— Видвернись, кажу![30]— Лицо Байды побагровело. — Биду на всих накличеш, хлопче!

Похоже, весёлые выпивохи тут на особом положении. И вроде ничего примечательного в них нет — внешне они такие же, как прочие обитатели Сечи, но казаков этих обходили стороной, глядя под ноги с таким рвением, будто опасаясь увидеть норы выползков посреди платформы. Особо осторожничали молодые парни из прислуги шинка. У них колени дрожали, стоило только гулякам заказать пару глечиков с самогоном и тарель с тушёной крольчатиной.

Местная молодёжь слишком уж целомудренна. Кошевому нелегко будет найти пару для любовных забав. Сайгон видел, как смешливый мужичок в алой свитке щедро сыпанул жетонов на поднос чернобрового парубка. И вроде ничего такого, а парубок дёрнулся, будто ему в пах ударили. Лицо исказил безмолвный крик. Жетоны покатились по полу, и никто не кинулся их поднимать… Забавные тут порядки. Нацики с жиру бесятся, не иначе.

Или не в том дело?

— Так это и есть те самые?.. — Сайгон осёкся, сообразив, что негоже вслух такое говорить.

Этих безобидных с виду гуляк называют — тсс! — галдовниками. Клан наёмных убийц… Ещё и года не прошло, как отряд в два десятка бойцов объявился на станции Политехнический институт. Местечко это галдовникам приглянулось сразу.

Никто не знает, откуда они пришли и зачем. Будучи изрядно навеселе, они попросились на постой до утра: «Нам бы только головы приткнуть!». Вот только гости не уточнили, до какого именно утра. Неделю спустя они всё ещё разгуливали по станции. А там и месяц миновал, и три, и полгода… Забавно, но так уж получилось, что тех, кто призывал гнать новых соседей в шею, скоренько забрал к себе Хозяин Туннелей: у одного сердечко прихватило, другой упал на рельсы да шею свернул, мало ли…

По метро поползли слухи, что, мол, колдуны завелись в Сечи. Да не просто колдуны, но с автоматами и саблями, хотя оружие им без надобности — одним лишь словом сразить умеют насмерть. Вспомнили и старинные легенды об атамане Сирке, которого турки и татары считали оборотнем и галдовником. Вот пришлых и окрестили его потомками.

И потянулись недобрые людишки в Сечь.

Загляни в шинок, шепни атаману просьбу, заплатив столь щедро, чтобы не рассмеялся в лицо тебе галдовник. И всё, недели не пройдёт, как сляжет от неведомой хвори твоя тёща на Житомирской или Берестейской. А не надо было притеснять зятька! Или потеряется в туннелях караван конкурента… Да мало ли, о чём можно попросить колдунов?

Всего лишь совпадения? Может быть. Но достоверность слухов Сайгон проверять не собирался.

Он отвернулся от шинка и принялся изучать местные достопримечательности — бюстики героев прошлого, расставленные вдоль края платформы. Вот бывший крепостной Шевченко. Рядом — сиделец концлагеря Бандера. А вот какой-то президент, Сайгон не помнил его имени. Надо же, и Кличко есть, не разобрать только, младший или старший, на одну ведь рожу…

— Тьфу, крестьяне! — Гильза сильнее нахлобучила шляпу. — А туда же, руки распускают! Везде мужики одинаковые!

Это она точно заметила — насчёт крестьян. Немало места на станции отведено под проволочные растяжки сплошь в белёсых слизких растениях, похожих на хмель и отростки картофеля. Не зная наверняка, тяжело узнать в этой ботве кукурузу, так сильно она мутировала. Обновлённый злак в Сечи культивировали уже не первый год.

Майор рассказывал, что работал на Политех до того, как станция разбогатела настолько, что позволила себе собственных мародёров. Так вот кукуруза — его заслуга. Политеховцы заказали найти выжившие злаки, уж больно им хлебушка хотелось. И тогда прожжённый радиацией, через слово кашляющий Майор принёс из рейда то самое растение, что нынче опутало проволоку, натянутую вдоль и поперёк путевой стены.

Перед Майором на коленях ползали, умоляя разыскать и доставить в метро свиней. Но с хрюшками не заладилось. Майор и сам мечтал поймать парочку розовых поросят, но на поверхности он так и не встретил ни единой твари, хотя бы отдалённо похожей на кабанчика!

Так говорил Майор. А слухи утверждали обратное: казаки таки раздобыли свиней. Потому Сайгон и зыркал по сторонам, высматривая копыта и пятачки. Мало ли что рассказывал Майор? Его послушай, так всё главное и нужное с поверхности принёс он — чуть ли не каждую панцирную сетку для кровати. Умел Майор себя показать. А вот с лыбидем не справился…

— Что это там, на растениях? Насекомые? — Лектор выглядел удивлённым. — Почему эти люди собирают их в миски? Есть будут? Ни на одной станции не едят таких насекомых…

Сайгон посмотрел на аборигенов, на четвереньках ползавших вдоль нижних проволочных рядов. Сообразив, в чём дело, он расхохотался. Вертухаи дружно уставились на него. Чего это чужак пасть раскрыл? Замышляет недоброе?

— Эти жуки… — всё ещё хихикая, выдавил из себя Сайгон. — Они… как бы тебе сказать… Ты когда-нибудь слышал о колорадских жуках? Нет? Это они и есть. Ничуть не изменились с тех пор, как я видел их у бабушки в огороде. Такие же полосатые. В метро, представляешь?! Кто бы мог подумать… Их не едят, братишка Лектор. Эти жуки портят урожай. Их убирают с растений и давят каблуками.

Нигериец прищурился:

— И однажды всех уничтожат?

— Сомневаюсь. Они везде выживут, хоть в кислоту их окуни. Думаю, они нужны, чтобы вечно досаждать нам. Таков план Создателя. Чтобы люди не расслаблялись.

Ошибочка вышла. Жуки, в прошлом опасные лишь для картофеля, мутировали. Внешне не отличаясь от предков, нынешние не прочь были полакомиться животным белком. Сайгон как раз торговался за свежую, пышущую жаром буханку (продавец сам подошёл к спасателям, вертухай нехотя его пропустил), когда раздался пронзительный вопль. Сайгон аж на месте подскочил.

Крестьянин, совсем ещё мальчишка, дёргался, пытаясь вытащить руку из сплетения проволоки и белёсых ветвей. Верещал он при этом так, будто его живьём жарили на вертеле.