– Доллар пятьдесят. Я знаю, что это слишком дорого.

– Вовсе нет, мы только что распродали их все по пять долларов, – сообщила я ему.

– Класс! – обрадовался он. – Лучше помоги Дэниелу, – сказал он, и забрал у меня швабру. – Мы с Кайли сами тут управимся и все закроем. Она уже научилась заполнять банковский бланк.

Горацио тоже покинул магазин: в отсутствие поклонников ему нечего было там делать. Он прошествовал передо мной вверх по лестнице. Я приняла душ и снова оделась. Оставив кота досматривать послеобеденные сны, я принялась за домашние дела: застелила постель, вымыла посуду после завтрака, просмотрела почту – одни счета, а потом вышла на улицу.

«Небесные наслаждения» были открыты. В магазине работала Вивьен. Она кивнула в сторону кухни, я прошла внутрь и окунулась в сладостные ароматы. В таком месте нет нужды что-то пробовать, достаточно просто вдыхать запахи.

Дэниел, Джулиетт и Георгий смотрели видеозапись на маленьком телевизоре и старались распознать покупателей. Дэниел вел записи.

– Вот это, я знаю, миссис Доусон, – сказал он, – но кто тот мужчина с такими артистическими руками?

– Это дядя Макс. Он часто заглядывает к нам. Настоящий сладкоежка! – объяснила Джулиетт.

Немой видеофильм показывал, как пожилому господину предлагают попробовать разные конфеты; наконец он останавливает свой выбор на коробке конфет из тех, что лежат стопкой на прилавке.

– Кто такой этот дядя Макс? – заинтересовался Дэниел.

– Он наш единственный родственник. Брат нашего отца.

– Коринна сразу догадалась, что он родственник, – усмехнулся Дэниел. – Родственники никогда не платят.

Джулиетт смущенно улыбнулась.

– Верно, он никогда не платит. Зато он нас очень выручил, когда в прошлом году у нас возникли сложности с арендой. Мы взяли магазин в аренду на сорок лет, но владельцы хотели сократить срок. Тогда дядя пошел и поговорил с хозяином здания, и убедил его продлить нашу аренду еще на двенадцать месяцев. У дяди Макса множество знакомых.

– Он что, адвокат?

– Нет, он ничем особым не занимается. Я вообще не помню, чтобы он когда-нибудь работал. Так всегда и был просто дядя Макс. Называет себя вольной птицей. Пока мы были детьми, он баловал нас, устраивал нам потрясающие дни рождения с клоунами, фокусами, желейными тортами и воздушными шарами в виде всяких зверюшек.

Похоже, что эти дни рождения – самые счастливые воспоминания детства Джулиетт.

– Понимаете, наш отец был очень занятой человек, все свое время отдавал магазину. Сказать по правде, мама даже ревновала его к работе. Макс частенько говорил, что ей следовало выйти замуж за него, – Джулиетт рассмеялась.

Дядя Макс на экране отвешивал замысловатый прощальный поклон.

– А кто эта пожилая дама?

– Она приходит каждую неделю. По крайней мере приходила. На этой неделе я ее не видела.

– А эти парни в халатах?

– Я их не знаю, похожи на продавцов.

– Возможно, вы правы. А этот старик?

– Генри, – узнала Джулиетт. – Он частенько заигрывал с Селимой. Но всегда очень галантно, – добавила она.

– А видите там, за окном на улице кто-то стоит, – Дэниел нажал на стоп-кадр.

Мы увидели, как Селима прижала ладонь к стеклу, и незнакомец на улице сделал то же самое, так что их руки как бы соединились. Изящный молодой человек в деловом костюме, по виду азиат.

– Никогда его не замечала, – сказала Джулиетт. Георгий пожал плечами.

– Ну что, теперь мы можем наконец снова заняться конфетами? – довольно грубо спросил он.

Вежливость явно не была в числе его достоинств. И все же от этого паренька трудно было отвести взгляд.

– Джулиетт, могу я поговорить с Георгием с глазу на глаз? – попросил Дэниел, и та, тревожно оглянувшись, вышла из комнаты.

– Ты понимаешь, почему я задаю все эти вопросы? – спросил Дэниел.

– Ага. Хотите узнать, кто портит конфеты.

– Вот-вот, а для этого мне надо понять, как работает магазин. Мне кажется, ты что-то скрываешь. И это мне не нравится.

Я поднялась со стула и пересела поближе к двери черного хода: на случай, если парню взбредет в голову удрать. Георгий затравленно озирался. И наконец впился в меня взглядом. Если он рванет в магазин, ему придется объяснять, почему он сбежал. Я улыбнулась. Дэниел похлопал ладонью по столу, чтобы привлечь его внимание. Лицо Георгия исказилось, от былой красоты не осталось и следа.

– Тебе что-то известно, вот и выкладывай прямо сейчас, – произнес Дэниел тихо.

– Ладно, – согласился Георгий. – Я знаю того парня. Он китаешка. Приходил каждый день. Селима по нему сохла.

– Что еще? – лицо Дэниела превратилось в мраморную маску.

– Они виделись во время обеда, когда она уходила из магазина.

– А еще кто-то об этом знал?

– Нет.

– И как же ты поступил, когда узнал ее тайну?

– Я? Да никак. Мне-то она на что сдалась? У меня есть…

– У тебя есть? – подхватил Дэниел.

– У меня свои планы, – ухмыльнулся Георгий. – И она тоже ничего, хотя и старше меня.

– Джулиетт или Вивьен? – спросил Дэниел.

– Джулиетт, конечно, милашка, – развязно заявил Георгий, – но Вивьен знает, как делать шоколад.

Я чуть не поперхнулась от такого нахальства. Дэниел поднял руку, и Георгий невольно съежился. У меня на душе полегчало.

– Если ты солгал мне, – холодно процедил Дэниел, – я все расскажу Делу Пандамусу И Яй-Яй. И тогда ты пожалеешь, что родился. Я тебя уничтожу. Пойдем, Коринна, подышим свежим воздухом.

– Да уж, тут совсем дышать нечем, – проворчала я. Дэниел сложил кассеты в свой рюкзак, и мы вышли на улицу.

– Фу! – фыркнул он.

– Мерзкий гаденыш, – не сдержалась я.

– Кажется, про таких говорят: молодой да ранний. И все же не думаю, что это он портил конфеты. А теперь я должен наведаться к Джону и Кеплеру, надо кое-что обсудить.

– Что именно? – спросила я, еле поспевая за его стремительным шагом. Похоже, что у всех в этом мире ноги длиннее моих.

– Про того китайского паренька, который в час дня появляется на каждой кассете, – отвечал Дэниел. – Я должен встретиться с ним не позднее завтрашнего дня. Он наверняка работает где-то в центре города. Не случайно же расхаживает в костюме. И уж если говорить о влюбленных, рожденных под несчастливой звездой, – что может быть безнадежнее, чем роман добропорядочного китайского юноши и турецкой девушки, воспитанной в старомодных традициях?

– А если он не придет?

– Тогда, значит, ему известно, что Селима сбежала. В этом случае мы вряд ли его отыщем. Мало ли вокруг хорошо одетых молодых азиатов! Ну что, пойдешь со мной?