Я застыл. Это было так, словно она ударила меня ножом, и я не был уверен, как реагировать. Чем дольше я молчал и чем больше она смотрела на меня, тем больше понимала.

— Она ничего не сказала.

— Что…а? Я…я… Откуда ты знаешь? Рак, откуда ты знаешь?

— Я…

— Мама! Расскажи мне.

Она напряглась, но кивнула.

— Мы были с Дарси во дворе, и он был немного суетливым, поэтому она пошла за бутылкой и оставила свой телефон. Он зазвонил, и я, не задумываясь, ответила на него. Это было автоматическое напоминание о начале химиотерапии.

Я продолжал пятиться от нее, пока мое тело не уперлось в стену. Дышать было тяжело. Стоять было еще тяжелее.

— Деклан! — Она схватила меня за плечи, когда я наклонился.

— Она чуть не умерла, — прошептал я. — В первый раз она трижды чуть не умерла. В промежутках ей было так больно. Я ничего не мог сделать. Я просто стоял там, наблюдая, как она чуть не умерла в течение нескольких месяцев. Я не могу…Я не могу…Нет, я не могу снова наблюдать за ней в таком состоянии. Я не могу снова видеть, как она страдает.

— Деклан, ты бы предпочел, чтобы она умерла?

Я уставился на нее в шоке; как это вообще можно было спрашивать?

— Я скорее покончу с собой, чем когда-либо позволю ей умереть.

— Тогда ты можешь сделать это. — Она улыбнулась, потирая мои руки. — Ты можешь сделать это… потому что ты ей нужен.

Сделав глубокий вдох, я снова встал.

— Что говорилось в сообщении?

ГЛАВА 11

«Держи ухо востро. Продолжай оглядываться. Потому что однажды я найду тебя, и тогда ты станешь кормом для ворон».

— Эрин Хантер

ЛИАМ

Она молчала. Ее плечи напряглись, а руки были скрещены. Ее карие глаза были сосредоточены исключительно на серии фотографий перед ней. Чем больше она смотрела, тем больше походила на напуганную кошку: неуверенная, но готовая ударить и расцарапать когтями все, что движется. Встав, я положил руки ей на плечи.

— Что происходит? Ты сказала, может быть, два слова за весь вечер.

— Они мне не нравятся, — серьезно ответила она, снова переходя к следующему изображению Лилин и ее будущего мужа, хотя мы видели их всех уже по крайней мере дважды.

— Мел, дай мне список людей, которые тебе нравятся, я уверен, что он намного короче…

— Это не мое обычное презрение к людям, Лиам. Я смотрю на нее и вижу что-то похожее на меня, и мне это не нравится.

Я снова перевел взгляд на женщину, затем на Мел.

— Ну, она симпатичная.

Она сердито посмотрела на меня, отмахнувшись от меня, когда вернулась, чтобы сесть на мой стул.

— Она хорошенькая, но ты потрясающе красива.

— Лиам? — Она скрестила ноги, когда я облокотился на стол напротив нее. — Была ли я когда-нибудь тем человеком, которому нужно одобрение от тебя или кого-либо еще? Я знаю, что красива; нравится ли мне тот факт, что у тебя достаточно хорошее зрение, чтобы заметить это? ДА. Но хорошенькая она или нет — это не моя забота. Что меня волнует, так это то, кто она есть на самом деле.

Бывали дни, когда я забывал, что женат на полной стерве, и в такие дни она не забывала мне об этом недвусмысленно напоминать.

— Не обращай на нее внимания ни на секунду. Этот Эмилио, думаю, он может быть сыном врага моего отца. Я могу сказать, что он монстр.

— Сказал самый опасный монстр из всех, — напомнил я ей; конечно, это было то, чему она улыбнулась.

— Ты не воспринимаешь их всерьез, не так ли? — Ее взгляд обратился ко мне, и все, что я мог сделать, это пожать плечами.

— Лилин, кажется, совсем не заботится о бизнесе своей семьи. У этого Эмилио нет денег или средств, чтобы нанять снайпера для наших детей, Мел. Нет никаких доказательств, что кто-то из них заслуживает беспокойства. Насколько нам известно, Лилин действительно может быть влюблена в него и жить своим голливудским сказочным романом. Кроме того факта, что она дочь Чжу-лонг Тайяна, она ничего не значит. Он глава семьи, и что действительно важно, так это он и его гребаный снайпер. Мы выбрали Академию Пеннингтон, потому что она находилась в ирландском районе, где нам принадлежали все окружающие здания, и не было четкой видимости. Тот, кто сделал этот снимок, сделал это при почти полной видимости и плохих погодных условиях. Если бы я не собирался содрать с него шкуру живьем, я бы нанял его.

— Ты не будешь сдирать с него шкуру. — Она выпрямилась в кресле.

Я знал, о чем она думала, но я этого не допускал.

— Мелоди.

— Лиам, девять детей были застрелены. Я гребаный губернатор. Городу нужен этот парень.

— Тогда его привезут мертвым.

— Лиам, прежде чем объявить войну, они знали, как мы отреагируем. Снайпер ничем не лучше собаки — собаки-самоубийцы, но, тем не менее, собаки. Мы не беспокоимся о собаках. Если ты убьешь его лично, ты принизишь себя. Позволь городу забрать его. Они этого не ожидают. Кроме того, у тебя все еще есть люди в тюрьме, верно? Пусть он будет врагом общества.

Я наклонился, обхватив ладонями ее лицо.

— Когда дело доходит до любого, кто наставляет пистолет на моих детей, меня не волнует, каким маленьким я кажусь, Мелоди.

— Тогда каков твой план, муж?

— Я причиню ему боль. Он кричит, истекает кровью и умирает. Конец. — Схватив куртку со спинки стула, я направился к двери.

— Так у нас не будет цивилизованного разговора об этом? — окликнула она, когда я подошел к двери. Остановившись, я повернулся к ней. Она не потрудилась встать, просто подперла щеку ладонью.

— Я могу носить костюм. Я могу ходить в церковь. Но последнее, чем я являюсь, жена, — это цивилизованность. Я не собираюсь играть в игры с этими