Невольный стон вырывался из горла рабыни всякий раз, как ее разум осознавал весь тот кошмар, что она сейчас переживала. То, что случилось с ней, не было просто страшным сном. От сна можно очнуться, открыл глаза и забыл все через какое-то время. То, что происходило с ней, было реальностью, страшной и безысходной, а она никак не желала отстраниться от роли стороннего наблюдателя.

Торхильд и раньше доводилось видеть, как наказывали рабов, она даже присутствовала на казнях, устраиваемых публично в стенах замка. Король на такие зрелища никогда не скупился, они помогали ему держать в узде тех, кто вольно или невольно служил ему. Но она старательно отдаляла себя от этого ужаса и страданий, даже если это случалось с кем-то, кого она хорошо знала. Торхильд всегда безропотно исполняла любые приказы, ее никогда ни за что не наказывали, и она никогда не совершала чего-нибудь такого, что могло вызвать гнев ее хозяина. Даже когда она испытывала возмущение тем, как с ней обращались, все равно продолжала терпеть и носила свою боль в душе, никому не показывая. Она никогда не восставала против собственной судьбы — судьбы рабыни. И потому то, что случилось с ней сегодня, не должно было случиться. Торхильд ничего такого не совершала и не заслуживала наказания. Она была раздавлена такой несправедливостью и той неоспоримой реальностью, что ее жизнь скоро отнимут, отнимут просто так, ради одной лишь прихоти ее господина.

Нидхегг остановился в конце коридора перед завешенной паутиной дверью. Его руки в перчатках быстро смели паутину, заставив пауков разбежаться в разные стороны. Железную дверь местами покрывала ржавчина и выбоины от долгого служения. Замка на ней не оказалось. На металлической поверхности лишь виднелись изображения древних рун и другие магические символы.

Король отрывисто произнес несколько грубых слов. Дверь заскрежетала и медленно открылась сама собой, без всякого прикосновения. Холодный затхлый воздух хлынул в коридор удушливой волной.

Нидхегг отступил на шаг в сторону.

— Заводите ее, — приказал король.

Торхильд упала на колени.

— Пожалуйста, господин! — принялась она умолять со слезами в голосе. — Я всегда была так покорна! Я сделаю все, что ты скажешь! Только… пожалуйста, не приноси меня в жертву этим ужасным идолам!

— Ты наслушалась сплетен, рабыня, — ответил Нидхегг, усмехаясь. Его даже немного развлекали ее мольбы. — Здесь нет никакого демонского алтаря. Это просто комната, как и многие другие, обыкновенное подземное помещение, и больше ничего. Повинуйся своему королю, если уж ты такая покорная. Войди в комнату. — Он приглашающе махнул рукой.

Торхильд подняла свое заплаканное лицо, посмотрела на колдуна, затем перевела неуверенный взгляд на темноту, ждавшую ее за открытой дверью. Мерцавший огонь факела лишь слегка освещал внутренность этого помещения. Она увидела только холмики земли, точно давно осевшие могилы.

— Ты собираешься отказать в повиновении своему королю, рабыня? — строго спросил властитель.

Торхильд медленно поднялась с колен, все еще с ужасом заглядывая внутрь комнаты.

— Сними свой плащ, — приказал король.

Онемевшими от страха руками она расстегнула застежку на шее, и плащ упал к ее ногам. Она так и стояла нагая на пороге ужасной темной комнаты.

— Что… что со мной должно случиться? — спросила она.

— Будешь еще сомневаться, прикажу наказать, — холодно предупредил ее Нидхегг.

Торхильд несмело шагнула в комнату, потом сделала еще один шаг. Все еще сомневаясь, она отбросила с лица длинные светлые волосы, затем обернулась, чтобы посмотреть на короля, и, сделав еще шаг, остановилась на пороге.

Холодный воздух комнаты окутал ее голое тело. Рабыню затрясло мелкой дрожью. Казалось, этот холод проникает глубоко в ее плоть. Неожиданно колени предательски подогнулись. Она едва не упала на землю, не способная сделать ни единого шага. Торхильд потеряла над собой всякий контроль, с глухим рыданием бросилась назад, устремившись на короля и солдат, пытаясь силой проложить себе путь к спасению.

Солдаты схватили ее, приподняли и, грубо держа за руки, поволокли по каменным плитам.

Она упала на мягкую, влажную землю, слыша, как дверь с грохотом захлопывается за ее спиной. С диким воплем Торхильд вскочила на ноги и метнулась обратно, к узкому проему, ее крик ужаса бился и метался среди каменных стен черного помещения.

Дверь захлопнулась, оставив ее в кромешной тьме.

Она прижалась всем телом к двери, рыдая и пытаясь колотить кулаками по железной поверхности. Ее сердце билось тяжело и с надрывом, готовое выскочить из груди. Торхильд принялась умолять короля о пощаде, сама понимая, что все ее мольбы безнадежны и бессмысленны и уже ничто не спасет ее от этого кошмара.

Стоя у закрытой двери в коридоре, Нидхегг отослал солдат прочь и проводил их пристальным взглядом. Они унесли с собой единственный факел, и теперь маг остался в полной темноте. Он сконцентрировал свою волю и силы, произнося заклинание, помогающее ему видеть в темноте.

Под шелковой маской его глаза запылали багровым светом.

Колдун неторопливо изучил руны и символы, изображенные на двери. Это были руны, вызывающие мертвых, слова мощи и магической силы. Он слышал, как по ту сторону двери рабыня с яростным безумием колотит по железной поверхности, он слышал ее мольбы и рыдания, однако равнодушно пропускал мимо ушей все эти посторонние звуки.

Когда Нидхегг наконец убедился, что полностью восстановил в памяти все необходимые формулировки древних заклятий, он трижды повторил одни и те же фразы на одном дыхании, а затем принялся ждать.

Внутри комнаты Торхильд почувствовала, как влажная, мягкая земля под ногами задрожала. В воздухе послышались шуршащие звуки, они заполнили собой все пространство, и создалось ощущение, точно сама земля пришла в движение. Слабый багровый свет стал пробиваться сквозь тьму сразу из нескольких мест, прямо из-под земли, именно там, где возвышались маленькие холмики. И свет этот исходил от скелетов, медленно выползающих из своих прибежищ. Их безгубые рты что-то шептали, и этот звук несся отовсюду.

Рыдая и умоляя, Торхильд наблюдала за тем, как они медленно приближаются к ней. Она трясла головой, не веря этому кошмару. Мертвецы протянули свои тощие костлявые руки к ней, коснулись ее кожи, а потом клешни пальцев вцепились в ее плоть и начали рвать ее на кусочки.

Она закричала от безумной боли, в то время как пальцы скелетов отрывали все новые куски мяса. Она видела, как они хватают эти кровоточащие куски, еще теплые и живые, и прикладывают их к своим гнилым костям, точно пытаясь укрыться ими от невыносимого холода.

Еще теплая плоть Торхильд все больше и больше покрывала покойников, комната постепенно наполнялась темнотой. Кошмар и боль все продолжались, и вскоре она уже не могла кричать, багровый свет постепенно тускнел, а мертвецы продолжали с постоянной методичностью отрывать все новые куски и лепить их на себя.