Свет озарял низкие своды туннеля, по стенам которого тянулись провода на кронштейнах. Впереди капала вода, было сыро, я несколько раз наступал в маслянистые лужи, пахнущие мазутом.

Еще раз прислушавшись – в туннель сзади не проникало ни единого звука, – я обогнал Юну с Чаком и зашагал рядом с Лукой.

– Куда мы идем?

– Вперед, – сказал он.

– Зачем? Там ждет этот твой Почтарь? Кто он?

Лука молча шел дальше, трубка в его руке потрескивала и шипела, серебряный свет облизывал низкий свод в трещинах. Звук шагов изменился, появилось эхо – впереди туннель вливался в более просторное помещение.

– Ну так что впереди? – Я взял его за рукав.

Жрец развернулся, левая рука взлетела, но я был готов – и, поднырнув под дубинкой, ударил его кулаком в грудь. Лука Стидич отскочил, высоко подпрыгнув, в вихре взметнувшихся пол плаща. Шагнув назад, я слегка пригнулся и вытянул перед собой руки. В одной была хауда, но стрелять я не собирался.

И тут же между нами оказалась Юна Гало.

– Что вы двое опять делаете?!

– Просто хочу знать, куда мы идем, – пожал я плечами.

– Кто ты такой, чтобы задавать вопросы? – холодно произнес жрец.

– Я уже говорила тебе, Лука: он тот, благодаря кому я все еще жива, – сказала Юна. – Он заслужил право спрашивать. И тебе говорила, Разин: относись с уважением к...

– Спрашивать – но не получать ответы, – отрезал Лука. Дубинка будто по волшебству исчезла в рукаве плаща.

– Откуда мне знать, что ты не ведешь нас в ловушку?

– Разин! – Девчонка повысила голос. – Это же Лука Стидич, посланник самого Владыки, на встречу с которым я и спешила! Он сказал, что ведет нас к Почтарю, который должен проводить нас в Храм! Именно туда мы и направлялись с самого начала.

– Он ничего не хочет объяснять. Мне не нравится идти непонятно куда для встречи неизвестно с кем. Что это за Почтарь? Вдруг его давно пришили, а вместо него там ждут люди кланов?

– Да не ждут, не ждут, – прозвучал сиплый голос из темноты. – Я тут один, никого больше нет.

Я вскинул хауду, Лука Стидич поднял пистолет с глушителем. Голос раздался снова:

– Кто эти люди?

– Переговорщица Меха-Корпа и ее охранники, Почтарь. – Лука выпрямился, кивнув Юне, пошел вперед, и в серебряном свете факела стало видно, что там находится большой зал.

Что-то знакомое, решил я. Сделал несколько шагов следом за жрецом – и понял, что туннель привел нас на станцию метро.

В Москве я бывал неоднократно, и на метро довелось поездить, но такой станции не помнил. Довольно быстро стало понятно, что это какая-то правительственная ветка или нечто подобное. Вроде я даже читал в Интернете, как ее отыскали какие-то диггеры.

Серебряный свет озарил пассажирский перрон, рельсы и дрезину на них. На передке, за рычагами ручной тяги, виднелась тумба с кривыми рукоятями переключателей, двигатель и топливный бак, от всего этого хозяйства под днище уходили провода и шланги.

На дрезине стоял невысокий сухонький человечек в черной, наглухо застегнутой хламиде. С откинутого капюшона свисали концы шнурка. В руках он держал необычное оружие: трубка с прорезью и натянутой тетивой, кривая деревянная рукоять, на ней спусковая скоба. Похоже на ружье для подводной охоты, но слишком короткое.

– Ладно, не свети, не свети, – сипло произнес он, прикрывая глаза ладонью. Голос казался каким-то неуверенным, словно обладателю его не часто приходилось говорить. – Погаси штуку свою, говорю.

– Но тогда мы ничего не будем видеть, – возразила Юна Гало, подходя к дрезине.

– Да будете, будете, сейчас я... погоди...

Маленькое небритое личико с острым носом и вздернутой верхней губой напоминало крысиную мордочку. Невозможно было определить возраст этого человека – ему с равным успехом могло быть как тридцать пять, так и пятьдесят.

Посапывая, двигаясь быстро и суетливо, Почтарь спрыгнул с дрезины, обежал ее, вскочив на передок, дернул что-то и повернул. Затарахтел мотор, закашлял, перхая, словно больной, посыпались искры из-под днища, и на тумбе зажглась фара. Мерцающий тусклый свет озарил небольшой зал с железными дверями в конце. Все встали у дрезины, а я забрался на перрон. На другой его стороне не было туннеля с рельсами... Точно, правительственная ветка. Наверх можно подняться только по лестнице за этими железными дверями, наглухо запертыми. Я обернулся, положив хауду на плечо, встал на краю перрона.

Почтарь соскочил с дрезины, снова обежал ее, присел и ковырнул что-то – искры из-под днища сыпать перестали.

– Ну, садитесь! – позвал он. – Надо ехать уже. Впереди вон лавка да сзади... Нет, то мое место, там я, изыди, изыди!

Он бросился вперед и кривой лапкой цапнул за плечо Чака. Карлик, усевшийся на выступ за тумбой с рукоятями, оглянулся на монаха и слез. Лука с Юной тем временем устроились на сиденье в передней части. Девушка позвала:

– Разин, быстрее.

Я спрыгнул на дрезину. Рычаги, которые надо было качать, чтобы она ехала, находились посередине, а на лавке сзади лежал потрепанный портфель со сломанной ручкой и раздутыми боками, словно внутри находилось что-то объемное, едва поместившееся туда. Я переставил его на железную полку сбоку, и внутри звякнуло.

– Эй, ты, не трогай это! – зашипел Почтарь, подскакивая ко мне. Небритая рожица его смешно исказилась, низкий лоб сморщился, черные брови задрались, как и верхняя губа, обнажившая острые мелкие зубы. – Не трогай чего не положено, не научила тебя родительница чужого не брать?! – Озабоченно сопя, он поправил портфель, погладил быстрыми тонкими пальцами шершавую кожу и побежал обратно.

Чак, забравшись на заднюю лавку, посмотрел вслед монаху и постучал кулаком по лбу. Покосился на меня, придвинувшись ближе, зашептал:

– Ну ты хорош, наемник. Зачем с Лукой Стидичем опять сцепился? Я ж говорил, он не просто монашек какой – глава храмовой разведки! А жрецы покруче ребят из школы убийц Меха-Корпа будут. Захотел стрелку отравленную в шею получить, умник?

Почтарь, взгромоздившись на выступ за тумбой с рукоятями, обернулся на пассажиров.

– Все готовы? – спросил он. – По сторонам глядите, если что увидите – сразу стреляйте.

– А что мы можем увидеть? – живо полюбопытствовал Чак.

– Да много тут всякого, – монах сдвинул рукоять и подался вперед, нажимая на педаль, – в темноте шастает.

Скрежетнули тормозные колодки, двигатель снова заперхал, и дрезина покатилась вперед.

* * *

Колеса стучали на стыках рельс, мотор тарахтел и чихал. Туннель полого изгибался, иногда с покатого свода капала вода. Фара на стойке рулевого колеса мерцала, то почти совсем угасая, то разгораясь ярче.