бывших ссыльных Сахалина, скорее всего, прибыл в 1912 году, хотя по протоколу о водворении числится с 22 марта 1914 года. Для первых поселенцев это зависело от момента образования крестьянского общества. Для крестьян, подавших прошение о причислении к обществу, – от наличия свободной земли на утверждённом наделе. Однако причисление к обществу могло осуществляться и без земли.

Приговор сельского общества о водворении поселенцев позволяет выявить новые имена. Если рассматривать по образовательному цензу, на 1 декабря 1913 года среди неграмотных числились Авраам Лазненко, Нестор Миненко, Яков Имар, Павел Тумаков, Мокий Чубаров, Мина Примак и Яков Щербина. Грамотные: Алексей Макрушин, Степан Муреша, Пётр Коваленко, Захарий Кривенко, Яков Нарузин, Спиридон Могар, сельский староста Василий Роговенко.

На казённой земле долины реки Эльдуги проживали и корейцы. Вполне вероятно, что русским переселенцам нарезались уже разработанные корейцами земли. Подробно рассматривая, как обживали российские первопоселенцы обретённые на востоке территории, приведём факты современников, какой они отметили жизнь корейцев в Уссурийском крае.

В 1860 году, когда по Пекинскому договору Уссурийский край отошёл к российским землям, возникла граница между Россией и Кореей. Для многих корейцев пограничная линия стала линией судьбы, определившей жизнь поколений, тесно переплетённых с будущностью обретённой родины.

«К числу замечательных явлений, совершающихся в последнее время на крайнем востоке Азии, следует отнести также иммиграцию корейцев в пределы России и образование ими здесь новых колоний, – писал исследователь, путешественник Николай Пржевальский. – Густая населенность Корейского полуострова, нищета, грубый деспотизм, сковавший все лучшие силы народа, наконец, близость наших владений, обильных плодородной, нетронутой почвой, – всё это было сильной пружиной… искать себе при новых условиях и новой обстановке лучшей и более обеспеченной жизни. И вот, боязливо, как будто ещё не решаясь покончить вдруг со всем прошлым, начали мало-помалу жители ближайших к нам владений Кореи изъявлять свою готовность на переселение в русские пределы. С нашей стороны подобное заявление было встречено с полным сочувствием, и еще в 1863 году к нам переселилось 12 семейств. Затем переселение повторялось каждый год… Переселяясь к нам, некоторые из корейцев приняли православную веру, так что теперь в деревне Тизихе есть несколько десятков христиан мужчин и женщин и в том числе старшина деревни. Его прежняя фамилия и имя были Цуи Ун Кыги; теперь же он называется Пётр Семёнов, по имени и отчеству своего крёстного отца, одного из наших офицеров».

В 1869 году, когда на севере Кореи был страшный неурожай, через границу в Приморье перешло около семи тысяч корейцев, половина из них находилась в состоянии крайней нищеты. Людям необходима была поддержка, обеспечить которую в то время было непросто. Ситуация с запасами продовольствия у военных и гражданского населения из-за такого потока мигрантов сложилась чрезвычайная. Но военный губернатор Приморской области Иван Васильевич Фуругельм распорядился отпустить отчаявшимся людям четыре тысячи пудов ржи и две тысячи пудов муки. Контр-адмирал Фуругельм, отправившись в деревню Тизихе, где находилось 642 семейства, пытался уговорить беженцев вернуться в Корею. Собрав старейшин, военный губернатор объявил: кто не имеет средств к существованию – должен покинуть русские пределы, в ином случае они будут удалены силой. Пожилые люди совещались недолго и выразили своё окончательное решение: пусть умрут на русской земле от голода, если им откажут в помощи, но назад им дороги нет – в Корее их ждёт смертная казнь. Корейские старики впоследствии рассказывали детям и внукам о «добром, самом большом начальнике русского Приморья, который проявил заботу о несчастных корейских переселенцах».

На основе Русско-корейского договора 1884 года корейским переселенцам, уже обжившимся в Приморье, официально предоставлялось подданство Российской империи. Дальнейшая миграция корейцев подлежала строгой пограничной регламентации, однако стихийное переселение продолжалось, и в 1910 году в Приморской области насчитывалась 51 тысяча корейцев. На 1 января 1932 года численность корейского населения Приморской области составляла более 160 тысяч человек.

Уникальные сведения исторического и этнографического характера оставила английская исследовательница и писательница Изабелла Бишоп, которая, четырежды посетив Корею, в 1898 году издала книгу «Корея и её соседи». Будучи во Владивостоке, Бишоп решила познакомиться с жизнью российских корейцев: «…Начальник местного полицейского отдела, который говорил по-французски, свозил меня в несколько корейских деревень. Судя по тому, что я пока слышала и видела, всё сельское население в этом районе – корейцы, и живут они прекрасно. Как здесь, так и южнее, до самой корейской границы, поселенцы преуспевают, а некоторые даже разбогатели на контрактах по поставкам мяса и зерна для русской армии.

… Следующей остановкой на нашем пути была деревня Янчихэ. Здесь мы увидели уютную школу, где на уроках бок о бок сидели русские и корейские дети, православную церковь, отличающуюся богатством внутренней отделки и рядом с ней дом священника.

… Вся эта местность (Посьет – Прим, ред.) заселена корейцами, если не считать несколько нищих китайских деревушек. Корейцы блестяще распоряжаются этой землёй, которую они покупают или занимают нелегально. У них достаточно домашнего скота, чтобы обрабатывать большие площади. Они используют севооборот и глубокую запашку и снимают прекрасный урожай.

… В 3–4 милях пути от Заречья мы видели ещё несколько корейских деревень, характерной чертой которых в большей или меньшей степени являлась зажиточность. Дома у них просторные, добротные, во дворах полно всякой живности, и взрослые, и дети хорошо одеты, а земли вокруг этих деревень заботливо обрабатываются. В отличие от бедных, запущенных и грязных деревень на полуострове, здешние поселения выглядят добротно. В большинстве домов четыре-пять, или даже шесть комнат, стены и потолки оклеены бумагой, двери и окна резные, в окнах вместо стёкол – белая полупрозрачная бумага. Полы устланы прекрасными циновками, а такое богатство домашней утвари, как в здешних домах, в Корее редко встречается даже в жилище мандаринов… Во многих домах на стенах вместо грубо слепленных фигурок домашних духов появились портреты царицы и царя, иконы с изображением Христа и православных святых и 12 христианских молитв в деревянных рамочках. А во дворах всё говорит о достатке и уверенности в завтрашнем дне: полные амбары, кони и кобылы с жеребятами, чёрные свиньи улучшенных пород, рабочий скот и жирные быки, предназначенные для продажи во Владивостоке, повозки и сельскохозяйственные орудия….»

Трудом корейских крестьян обрабатывались приханкайские земли, Хасанский, Шкотовский, Надеждинский районы.

Адаптируясь к местным условиям, укореняясь в новых реалиях, корейцы в главном, и это уникально, остались неизменны, продолжая хранить и соблюдать традиции своей нации. Они работали, отличаясь особым трудолюбием, преодолевали трудности и испытания с редким стоицизмом, воспитывали детей, они были и остаются людьми сильной воли и духа и вместе с тем миролюбивого, неагрессивного характера. Корейцы не