Прошел час, другой, третий, но Тимей этого даже не замечал. Стоящим на коленях и молящимся его и застали в храме Изаз и Ободас, когда наступил вечер. Однако к этому моменту старик уже принял решение.

Тимей медленно поднялся. Его колени болели, ноги затекли. Он улыбнулся своим гостям и попросил их следовать за ним в дом его внука, отделенный от его собственного дома лишь небольшим садом.

— Иоанн! Иоанн! — крикнул старик.

Из побеленного известью, увитого виноградной лозой дома вышла молодая женщина с маленькой девочкой на руках.

— Он еще не пришел, дедушка. Но он скоро придет, ты, же знаешь, что он всегда приходит вовремя, к часу молитвы.

— Это Алайда, супруга моего внука. А это — его дочурка, Мириам.

— Проходите, выпейте холодной воды с медом, — предложила Алайда.

— Нет, дочка, пока нет. Вот-вот придут наши братья, чтобы вместе помолиться Господу. Я лишь хотел познакомить Иоанна и тебя с этими юношами, которые отныне будут жить со мной.

Они направились в храм, где уже собралось несколько человек. Они любезно разговаривали друг с другом. Это были крестьяне и мелкие ремесленники, обратившиеся в веру Христову. Тимей представил им Изаза и Ободаса и попросил этих юношей рассказать о своем поспешном отъезде из Эдессы.

Слегка робея, Изаз начал рассказывать о последних событиях в Эдессе и отвечать на незатейливые вопросы, которые присутствующие задавали ему. Когда он закончил говорить, Тимей попросил всех помолиться о том, чтобы Иисус помог верующим Эдессы. Так они и поступили. Помолившись, люди снова стали разговаривать друг с другом, а потом разделили между собой хлеб и вино, принесенные Алайдой.

Иоанн оказался крепко сложенным парнем среднего роста, с густой черной шевелюрой и такой же черной бородой. Он пришел попозже вместе с Харраном и несколькими мужчинами, сопровождавшими караван. Они несли какие-то мешки. Тимей завел их в свой дом.

— Сенин, мой господин, — сказал Харран, — хотел, чтобы я передал вам эти дары, которые помогут вам содержать Изаза, племянника Хосара, и его телохранителя Ободаса. Он также приказал мне передать тебе этот кошель с золотом. Он пригодится вам в трудную годину.

Изаз с удивлением смотрел на все это добро. Сенин был щедрым, даже очень: перед отъездом Изаза Сенин вручил ему кошель, полный золота, которого хватило бы, чтобы жить в достатке до самой смерти.

— Благодарю тебя, Харран, друг мой. Я молю Бога, чтобы по возвращении ты нашел Сенина в таком же благоденствии, как и перед твоим отъездом, и чтобы его миновал гнев Маану. Скажи своему господину, что его дары, как и те дары, которые ты передал мне от имени царицы несколько месяцев назад, мы используем для оказания помощи бедным, как учил Иисус, а еще для процветания нашей маленькой общины. Если ты пробудешь несколько дней в Сидоне, прежде чем возвратиться в Эдессу, я успею написать письмо Сенину.

Изазу не давали спать кошмары. Он видел во сне лица, окруженные языками пламени, и поле, залитое кровью. Когда он проснулся, то почувствовал, что весь вспотел от ужаса.

Он вышел освежиться в сад, к водоему, и увидел там Тимея, подрезавшего лимонное дерево.

Тимей предложил ему пройтись до взморья, наслаждаясь утренней прохладой.

— А Ободас не переполошится, когда проснется?

— Непременно, но я попрошу Иоанна побыть здесь, чтобы, когда твой телохранитель проснется, сказать ему, где мы находимся.

Объяснив все своему внуку, который уже встал и начал работать в их общем с дедушкой саду, Тимей в сопровождении Изаза пошел к морю.

«Маре Нострум» — «Наше Море», как называли Средиземное море римляне, было в это утро бурным. Волны с силой обрушивались на прибрежные камни, вымывая между ними песок.

Изаз с восхищением смотрел на море: он первый раз в жизни видел такое огромное количество воды. Море казалось ему настоящим чудом.

— Изаз, Божьей волею нам была доверена великая тайна о том, где находится погребальный саван его Сына, совершивший уже столько чудес. Там, где спрятал его Марций, он и должен находиться столько времени, сколько потребуется, — до тех пор, пока Эдесса снова не станет христианской и пока мы не будем уверены, что этому полотну не угрожает опасность. Возможно, что ни я, ни ты не доживем до этого дня, а потому, когда я умру, ты должен будешь выбрать человека, которому доверишь эту тайну и который будет хранить ее и передаст, в свою очередь, следующему человеку, — и так до тех пор, пока пребывание христиан в Эдессе не станет безопасным. Если Сенину удастся выжить, он будет сообщать нам о том, что происходит в Эдессе. Как бы там ни было, я должен выполнить обещание, которое я дал Фаддею, твоему дяде Хосару и царице, когда несколько месяцев назад они прислали мне письмо о том, что может произойти в Эдессе, когда Абгар умрет. Они попросили меня, какие бы события ни произошли в Эдессе, постараться, чтобы ростки учения Христова не были вырваны с корнем в Эдессе, и, если случится самое страшное, выждать некоторое время и затем направить туда новых христиан.

— Но это означало бы обречь их на смерть.

— Те, кто туда поедет, не будут открыто заявлять о своей вере. Они поселятся в Эдессе, будут там работать, но также станут искать уцелевших христиан, чтобы создать тайную общину. Речь идет вовсе не о том, чтобы снова спровоцировать гнев Маану и тем самым навлечь на себя репрессии. Речь идет о том, чтобы сохранить в Эдессе ростки веры в Иисуса. Иисус сам желал этого, сделав так, чтобы Хосар привез его погребальный саван Абгару. Иисус тем самым освятил ту землю своим присутствием и совершенными чудесами, а потому мы должны выполнить волю Господа. Мы дождемся, когда Харран снова вернется сюда с очередным караваном, и тогда решим, что мы сделаем и когда. Но ты должен знать, что савану надлежит оставаться в Эдессе и нам с тобой следует позаботиться о том, чтобы вера в Иисуса никогда не угасла в этом городе.

Вдалеке показалась внушительная фигура Ободаса, быстро приближавшегося к ним. Великан был явно раздосадован.

— Изаз, Тимей, вы надо мной издеваетесь, я ведь поклялся защищать Изаза даже ценой собственной жизни. Если с ним что-нибудь случится, виноват буду я, и я никогда себе этого не прощу.

— Ободас, нам просто нужно было поговорить, — сказал Изаз.

— Изаз, я не буду докучать тебе, когда ты захочешь поговорить без свидетелей с Тимеем или с кем-нибудь еще. Я лишь буду находиться где-нибудь неподалеку, откуда смогу видеть тебя, но не смогу слышать. Но мне нужно, чтобы ты был у меня на глазах. Не препятствуй выполнению данного мною обещания.

Изаз дал ему слово, что так оно и будет. Он не сомневался, что со временем будет доверять Ободасу больше, чем кому-либо другому.

Аддай расположился за огромным столом из резного дерева. Незатейливое кресло, на котором он сидел, явно не соответствовало его импозантной внешности.