В последний день занятий мы устроили для собак состязания. Хотя из-за габаритов помещения наша трасса была чуть короче, чем предписано Федерацией собаководства, у нас имелись все необходимые препятствия.

Все подготовились настолько хорошо, что ни одна собака не пропустила ни одного снаряда. Даже мопс набрал нужные баллы, хотя среди мелких собак несомненным лидером был джек-рассел, побивший шелти на две секунды.

Пробежку каждой собаки я засекал с секундомером, у джек-рассела на трассу ушло тридцать секунд, у борзой двадцать восемь, и было бы меньше, если бы она не задержалась на качелях – это был ее самый нелюбимый снаряд, а два самых скоростных пса пришли вровень, показав результат двадцать семь секунд. Кто же это был? Разумеется, молниеносный колли и Лу-метеор. Мы решили повторить забег, чтобы выявить чемпиона.

Лу не терпелось броситься в бой. Если бы я не взял его на поводок, он устремился бы на трассу немедленно. Но мы бросили монетку, и первым выпало бежать колли. Ее владелец, инженер на пенсии, шутливо погрозил Лу пальцем:

– У тебя нет шансов, здоровяк! – Он вывел своего пса на старт.

– Р-р.

– Внимание… марш!

Колли рванулся что было сил. Он бегал не так быстро и прыгал не так высоко, как Лу, но отличался гибкостью и ловкостью, как все собаки этой породы. Сквозь слалом и туннели он пролетел, как истребитель последней модели.

– Ничего себе! – присвистнул хозяин джек-рассела, стоявший рядом со мной, и потрепал Лу за ухом. Тот не спускал взгляда с трассы и капал слюной на пол.

– Отлично идет, – подтвердил я. Колли вышел на финишную прямую. Впереди у него был стол, время прохождения составляло семнадцать секунд, а потом оставались только качели и два прыжка.

– Ар-ру-а!

– Вот именно, черт побери.

Колли спрыгнул со стола, пробежал по качелям, сделал первый прыжок. Все затаили дыхание, когда он срезал угол на бегу: задние лапы почти его подвели. Но колли тут же оправился, подлетел к последней преграде и, перепрыгнув ее, устремился к финишу.

– Двадцать пять секунд ровно.

Зал взорвался аплодисментами. Лу зафыркал и стал крутиться на месте, словно желая сказать: «Ну, давай!»

– Ты самый лучший, – шепнул я ему, как делал всегда, выпуская его на трассу. Секундомер я вручил хозяину джек-рассела, а сам подвел Лу к старту, усалил, как положено, и сам встал рядом с ним. У Лу по лапам пробежала дрожь, он был натянут, как струна, а морда приобрела хищное, почти волчье выражение. В какой-то момент я мог бы поклясться, он очень недобро покосился в сторону инженера и его пса.

– Внимание… марш!

Лу вылетел на трассу, как ракета. Первый барьер, затем он пролетел нал горкой, едва касаясь ее лапами, и дальше один прыжок за другим. Высокий прыжок, туннель, затем прыжок через шину.

– Бэтман! – восторженно закричал сынишка хозяина борзой.

Я сам с трудом мог устоять на месте, когда Лу преодолевал слалом, ведь это была его ахиллесова пята. Но он подсмотрел, как проходит ее колли, вихляя всем телом, работая вразнобой передними и задними лапами, так что создавалось впечатление, будто собака бежит в две стороны одновременно, и у него получилось! Лу взял эту преграду, как герой, а потом бросился на стенку, его любимый снаряд.

Перескочив стенку, он взял горку. Вверх, потом вниз, безупречно, и дальше – прыжок через кольцо. Его он пролетел насквозь и устремился к столу, где собаке положено сделать стойку.

– Семнадцать секунд! – закричал хозяин джек-рассела.

Я видел, как Лу, не снижая темпа, вскинул голову, обозревая остаток трассы. Очень в его стиле.

– Давай! – завопил я что есть мочи. – Приятель, жми!

Лу взлетел на стол орлом. Я видел его в полете, он вытянулся всем телом, улыбаясь, с сияющими глазами, мышцы перекатывались под шкурой, и он едва заметно скосил взгляд в мою сторону. Я почти мог бы протянуть руку и коснуться его, когда, преодолев стол, он устремился к качелям и двум последним барьерам. Я помню, какую гордость я ощущал в тот момент.

Лу протанцевал по качелям и срезал угол на пути к барьеру, установленному под прямым углом друг к другу. В том месте, где колли поскользнулся, Лу исполнил свой коронный трюк и зацепился когтями за мат, накренившись всем телом, как гоночный мотоцикл. Мат затрещал, но выдержал.

Предпоследний барьер. Прыжок, пробежка, разворот, и полет над последней преградой, финишная прямая – и вот он уже кинулся ко мне в объятия.

Сердце у Лу колотилось, как бешеное. Я поднял его на руки, уткнулся носом в шею. Все не сводили глаз с хозяина терьера.

– Двадцать четыре целых, пять десятых секунды! – объявил он.

Лу бросился обратно на трассу, перескочил через барьер, затем заплясал на мостике. Остальные собаки присоединились к нему, а ко мне подошел хозяин колли.

– Требую проверки на запрещенные препараты, – засмеялся он. Его пес тоже радостно скакал вместе с остальными.

– Да ладно, просто кормите мясом своего тощего овцевода!

Эти соревнования были совершенно неофициальными. Наверняка, многие «профессиональные» участники гонок аджилити с легкостью побили бы результат Лу. Но в тот день он всем доказал, чего он стоит, даже этой хитрой и гибкой пастушьей собаке.

Вечером я зашел на рынок и купил большой кусок вырезки, слегка поджарил дома на гриле и вынес Лу.

Он удивленно воззрился на меня.

– Ваш трофей, сэр, – провозгласил я торжественно, переложил мясо ему в миску и поставил перед ним. Все еще недоумевая, Лу не стал терять времени даром.

– Завтра у нас урок для детсадовцев, – заявила мне Колин, отрабатывая «апорт» со своим ирландским спаниелем. – Команды, основы дрессировки, основные правила поведения с собаками для детей и учителей. Ничего сложного.

– Лу любит детей.

– Поэтому ты и будешь вести это занятие.

– Только я?

– Вы с Лу, Трейси со своим питбулем и Нэнси с ретривером. Главное, развлекайте их.

– Всегда рад стараться.

– Одна шутка в минуту.

Лу всегда дарил детям безграничную любовь и терпение. Он позволял им трогать, гладить себя, заглядывать в глаза, висеть на шее – все, чего им захочется. Он понимал, что они человеческие щенки и с ними нужно проявлять понимание. И точно так же как со временем он стал идеальным наставником для запуганных и агрессивных собак, Лу научился помогать детишкам преодолевать свой страх перед крупными псами.

Заходя в класс один за другим, держась за руки, малыши сразу видели этого красавца с черно-подпалой шерстью, лежавшего на мостике на другом конце зала. Одни сразу принимались охать и ахать, другие замирали молча, с широко раскрытыми глазами.

В свои неполных три года Лу заматерел, у него была мощная грудь, сильные лапы, мощные плечи, он напоминал уменьшенную копию своего отца-ротвейлера, которого в последний раз я видел у обочины дороги грызущим оленью голову. У Лу также раздалась голова и шея, он стал лобастым, как ротвейлер, но нос был более длинным и утонченным, как у немецкой овчарки. Он выглядел совершенно сногсшибательно.