– Я устроил вам обеим встречу с изготовителем витрин, чтобы договориться, какое название будет на вывеске на фасаде здания. – Куинтон вопросительно посмотрел на них. – Вы так и не хотите открыть мне свой секрет?

– Нет, – с таинственной улыбкой откликнулась Колетта. – Это сюрприз, который станет известен только в день открытия.

– Мне жаль, что я опоздала! – воскликнула взъерошенная Лизетта, врываясь в лавку. Она остановилась и окинула взглядом помещение. – Боже, как красиво!

– Правда, красиво, дорогая? – Обняв жену за плечи, спросил Куинтон.

– Я много пропустила? – не унималась Лизетта. – Вы уже осмотрели читальные залы?

Они придумали, что в книжной лавке будут еще два зальчика: один – для читательского клуба, а другой – для уроков чтения. Лизетта поставила себе целью научить читать как можно больше людей.

Ради Лизетты они еще раз обошли все помещение.

Куинтон перечислял, что еще должно быть сделано, прежде чем они смогут начать расставлять книги. Колетте и Полетте еще надлежало набрать и обучить новых служащих. Они договорились, что станут нанимать только женщин. Прекрасно зная, как мало у женщин возможностей найти работу, они решили, что в «Книжной лавке Гамильтона» будут заняты только женщины. Полетта очень гордилась, что принимает участие в таком важном и новом деле, как предоставление женщинам работы и обучения. До октября, на который намечалось открытие, предстояло еще много работы.

– Да, пока не забыл. Тебе уже принесли какая-то почта на этот адрес, – сказал Куинтон. – Наверное, что-то насчет возможности работы. Я уже разговаривал с несколькими персонами, приходившими лично справиться об этом.

Куинтон передал Полетте небольшую стопку писем и продолжил обсуждать с Колеттой и Лизеттой вопросы освещения и другие соображения насчет меблировки и украшения лавки. Полетта просмотрела пачку и убедилась, что Куинтон был прав: большая часть ее корреспонденции касалась найма на работу, – но одно письмо было адресовано ей лично. Она нервно оглянулась на сестер, но они с Куинтоном были заняты дальнейшим обсуждением и не обращали на нее внимания.

Она все же повернулась к ним спиной и с тревожным сердцем, сломав печать, открыла письмо. Ей стало не по себе, когда она узнала размашистый почерк.

«Вас уже предупреждали держаться подальше от лорда Кэмелмора. Вы очень пожалеете, если не послушаетесь. Держитесь подальше. Это единственное, что вы можете сделать, если хотите остаться живой».

Быстро вернув дрожащей рукой письмо в конверт, она засунула его в свой ридикюль. Ей хотелось, чтобы рядом был огонь, в котором можно сжечь эту гадость. Снова кто-то предупреждал ее о Деклане Ривзе. Кто знал о том, что она проводила с ним время? Ее семья даже не подозревала, как часто она с ним виделась. Единственный человек, хоть немного знавший о происходящем в ее жизни, был Джеффри Аддингтон, но угрожающие письма посылал ей наверняка не он. Нет, Джеффри бы прямо обратился к ней и запретил видеться с Декланом. Безусловно, так и будет, если он узнает об угрозах.

Кто хочет держать ее подальше от Деклана Ривза? Это должен быть кто-то, кто знает о его прошлом. Кто-то, кто следит за его приходами и уходами. И за ней тоже. Потому что, кто бы это ни был, он знал, что сегодня она будет в новом здании. Полетта содрогнулась при этой мысли. Может, это были ирландские власти, намеревавшиеся арестовать Деклана? Нет, это было бы глупо. Какое им дело до его визитов в книжную лавку? Нет, эти письма были личными и пришли от того, кто хорошо знает Деклана. Он говорил, что ни с кем не знаком в Лондоне, значит, это кто-то из Ирландии. Возможно, из его семьи… или из семьи его жены, что скорее походило на истину, с учетом того, что он рассказывал. А может быть, здесь замешана другая дама? С которой у Деклана были романтические отношения… Полетта не могла в это поверить, но в любом случае ей не нравилось, что за Декланом кто-то следит. И за ней. Или за ними обоими.

Она не могла сдержать дрожь, пробежавшую по телу при этой мысли.

Теперь, получив уже второе такое письмо, она понимала, что должна сообщить об этом Деклану. Слова угрозы жгли ей сердце.

На краткий миг Полетта подумала, что нужно передать письмо Колетте и Куинтону и попросить у них помощи и совета, но сразу же передумала. Нет, если она расскажет им о письмах, придется объяснить еще многое, что она пока не готова была объяснять. Она не готова была посвятить кого-то в глубину ее отношений с Декланом.

Полетта решила пока держать историю с письмами в секрете.

Мара Ривз сидела за столом, и перед ней лежал набор красок. Миссис Мартин подумала, что девочка захочет порисовать, поэтому разложила на большом столе детскую бумагу, кисточки, маленькие горшочки с красками и предложила рисовать сколько захочется. А пока миссис Мартин хлопотала по комнате, собирая разросшуюся кучу книжек с картинками.

Маре очень нравились ее новые книжки. А особенно ей нравилось каждый день ходить с папой в книжную лавку. Она с удовольствием прогуливалась с ним. Его рука надежно держала ее руку, когда они шли по заполненным людьми лондонским улицам. Ей нужно было делать большие шаги и идти быстро, чтобы не отставать от него, но она не огорчалась. Ей нравилось посещать «Книжную лавку Гамильтона».

В лавке было уютно и весело. Там стояли маленькие столики и стульчики, как раз ей по размеру. А хорошенькая мисс Гамильтон приносила ей замечательные книжки с картинками и читала их Маре мелодичным, успокаивающим голосом. Что-то в этой лавке делало счастливее и папу. Его хмурый взгляд светлел, когда они были у Гамильтонов. Он больше улыбался. Настоящей улыбкой, которая светилась в глазах. Эта улыбка весело будоражила Мару и почти заставляла забывать страх, который сжимал ее сердце. И она громко смеялась.

Она сидела и смотрела на краски перед собой. Что ей с ними делать? Ей не особенно хотелось рисовать картинки, но и не хотелось огорчать миссис Мартин, которая была так добра к ней. Мара нерешительно взялась за кисточку и окунула ее в синюю краску. Краска капала с кисточки, но Мара провела ею линию через чистый лист бумаги и скорчила гримасу, как всегда, когда рисовала. Две точки изображали глаза, одна точка – нос, изогнутая линия – рот. В этот раз она нарисовала улыбающееся лицо. Затем она окунула кисточку в красную краску и повторила рисунок, нарисовав красным поверх синего. Получился лиловатый цвет.

Довольная полученным эффектом, Мара принялась рисовать улыбающиеся лица и смешивать цвета. Заполнив один лист, она взялась за второй. Смешение цветов завораживало ее. Синий и красный давали лиловый, синий и желтый – зеленый, красный и желтый – оранжевый.

Она услышала, что миссис Мартин напевает какую-то мелодию. Мара ее узнала. Она слышала этот мотив раньше. Наверное, очень давно. Он напомнил ей об Ирландии. О доме. Слушая эту едва знакомую мелодию, Мара продолжала рисовать. Желтый, красный, оранжевый. Линии закручивались, становились гуще, тяжелее, темнее, смелее… Желтый, красный, оранжевый.