Энаор мягко спрыгнул с ветки.

— Патриарх! Вот, хотел бы тебе вернуть — я посчитал, что будет жестоко лишить нашего героя возможности разделить судьбу своего народа.

Энаор протянул Селорну маленькую сферу из зелёного стекла и оскалился в препротивной усмешке. Патриарх повертел шарик в чёрных пальцах, но ничего не сказал. Только огонь в его слегка прикрытых глазах разгорелся ярче, зелёными волнами перекатываясь по наглой Энаоровой физиономии.

Наблюдая за этой сценой, Анар гадал, что произойдёт. Сын Меори наверняка что-нибудь в очередной раз выкинул, и патриарх сейчас решал, был ли оправдан риск, на который самовольно пошёл этот шкодливый кот. Видимо, был — по лицу Селорна медленно разливалось выражение мрачного удовлетворения.

— Всё равно же его было убивать, — кокетливо заявил Энаор и улыбнулся улыбкой того, кого судить поздно… и бессмысленно. — Или ты в самом деле собирался предоставить ему уютную норку в Бриаэлларе?

Селорн промолчал. Он уже давно успел уяснить, что наказывать племянничка было без толку, впрочем, он вполне мог пренебречь этим ценным наблюдением и вздуть Энаора просто под настроение, — а настроение у патриарха было прямо-таки на лицо. Однако сейчас он почему-то решил простить сына Меори — видимо, смерть того, кого прикончил Энаор, не нарушала его планов. Он ограничился неопределённым фырканьем, после чего Энаор снова превратился для него в предмет мебели. Кивком пригласив Анара следовать за собой, Селорн спрятал шарик в карман и зашагал по улице.

Донельзя довольный своей выходкой Энаор, на радостях приняв кошачий облик, задержался поточить когти о дерево… и взвыл: затаившаяся в трещинах коры вязкая смола тут же набилась ему под когти, налипла на ухоженные лапы. Он инстинктивно нагнулся, попытался счистить её клыками, но горьковато-кислый вкус и ощущение размазавшейся по зубам клейкой массы вызвали у Энаора новый приступ брезгливости. Решив почиститься позже, он вернул себе двуногую форму и поспешил догнать своих спутников.

Приблизившись, Энаор понял, что пропустил много интересного.

— Фейн до сих пор шипит на меня за то, что я помешал осуществиться его бредовой затее — расставить телепатов на каждом наэйрианском перекрёстке, — говорил Селорн, отвечая, видимо, на какой-то вопрос.

— «Бредовой затее»? — переспросил Анар. Ему-то самому план по защите умов наэйрианцев, разработанный магами Фейнлаана после злосчастного происшествия в Канирали, не казался таким уж безнадёжным предприятием. — Но ведь Тал очень хотел, чтобы ты помешал этой затее?

— Это Фейн пусть так думает. На самом деле Талу было мало дела до «гениального проекта» наших колдунов. Зато мне дело было — воплоти они его в жизнь, нам всем пришлось бы туго.

— Но что заставляет тебя так думать? Я, признаться, не вижу очевидных недостатков в плане Фейнлаана, — сказал Анар, покосившись на ухмыляющегося Энаора, видимо, тот знал — что.

— И я не вижу, — огорошил его Селорн. — Но это не значит, что их нет.

— Я не понимаю тебя, патриарх.

— Не понимаешь… Иногда не обязательно понимать, достаточно чувствовать и доверять своим чувствам, — прикрыв глаза, проговорил патриарх и вдруг спросил: — А как, ты думаешь, я сумел обмануть Тала?

— Никак не думаю, — улыбнулся Анар (и навостривший уши Энаор про себя язвительно похвалил его за честность). — Но мне очень хотелось бы это узнать.

— Хорошо, — протянул патриарх и замолчал, следя за падающими листьями. — Хорошо. Вначале, когда он связался со мной впервые, я не знал о нём ничего. Совершенно ничего — ни о его целях, ни о том, кто он есть. Соглашаясь служить ему, я понимал не многим больше. Я действовал вслепую, но у меня был хороший поводырь, — оскалился зал, забавляясь изумлением, появившемся на лице собеседника.

— Поводырь? — нахмурился Анар.

— Да, одна из анеис. Приобщившаяся к магии Дерева.

«Тётушка Тимела», — едва слышно выдохнул Энаор; Анар заметил, как ухо Селорна чуть заметно повернулось в сторону племянника, но патриарх оставил его предположение без внимания.

— Я следовал её указаниям, без них я никогда не смог бы рассчитать, подгадать всё так, чтобы избежать жертв, — продолжал он, голос его звучал устало, словно одни воспоминания о тех днях утомляли Селорна. — Её дар Чувствующей спас и Нелу, и Аниаллу… и даже тебя. А я просто делал, что мне говорили… и не задавал вопросов не по существу, — ухмыльнулся он, глянув на Анара — большого любителя «задавать».

Анар видел: Селорн не лжёт, но отчего-то его, великого эалийского патриарха, такое положение вещей ни капли не задевает.

— Хотел бы я так же доверять своей интуиции, — покачал головой Анар.

— Давно пора бы начать. Иначе ты потеряешь всякую ценность для борьбы с Талом, — проворчал Селорн.

— Это почему же?

— Потому что он боится наших Чувствующих (да и всех нас) именно за это; боится их интуиции, того, что они могут догадаться о его истинных целях и увидеть, как можно помешать осуществить их. Для чего я, по-твоему, был нужен ему? Чтобы принести на блюдечке эту бедную Нелу? Добыть алайское тело можно десятком более простых способов, для этого не нужны эалийские патриархи. Нет, ему было нужно от меня совсем другое. Он хотел «рассорить» нас самих с нашей же кошачестью и в первую очередь — с интуицией, заставить нас пренебрегать ею, презирать её. И потому решил для начала стравить телепатов с анэис — с воплощениями нашего духа, без которого мы просто горстка смазливых, эгоистичных тварей с нелепыми кошачьими ушами. Инаан против Тимелы, я — против Меори…

Анар и Энаор молчали, обдумывая слова патриарха.

— Но вот я всё говорю «боится, боится», а ведь Тал мог бы просто смести нас своей мощью, — через несколько шагов пробормотал Селорн. — Но несмотря на всё своё могущество, а его могущество очевидно, он не желает открыто нападать. И спроси себя — почему?

Анар не ответил — вопрос был явно риторическим.

— Он опасается, что в пылу битвы будет уничтожено нечто важное для него, — тихо сказал патриарх. — Или будет потерян последний след ведущий к этому нечто.

— Но что это может быть? — склонился к нему Анар.

— Нечто, что сделает его сверхмогущественным, исключит саму возможность сопротивления… — каким-то глухим, страшным тоном ответил Селорн.

— Тогда, зачем ему Алу?.. Сианай? Он… ищет Аласаис?

— Это что-то уже было у него, глупый кот, — отмахнулся патриарх. — И если бы это была Аласаис, то разве могла бы она не предупредить свой народ о его существовании? Скорее, она — промежуточное звено. Ключ к чему-то.

— Знать бы к чему…

— Да, знать бы, — глядя себе под ноги, сказал Селорн. — Гвелиарин как-то обмолвилась, что Аласаис знает слишком много даже для наэй, может быть, дело в этом.

— Может быть, и в этом… — мрачным эхом повторил Анар. Долгое время все трое шли в угрюмом молчании, слушая, как нельзя лучше подходящие к их состоянию, завывания ветра. А потом спереди донёсся какой-то гомон. Кошки всмотрелись во мрак — это прятавшиеся от дождя под крышами птицы с недовольными криками срывались с насиженных мест. Анар прищурил глаза, высматривая причину переполоха. Она оказалась такой неожиданной, что он даже остановился.