Она услышала, как позади нее раздалось шуршание шин, и обернулась. Ирвин кивнул ей через стекло, приглашая сесть на пассажирское сиденье. Вместе они доехали до места погребения Питера Бергманна – самая свежая часть кладбища, где еще не выросли посаженные деревья, не протянул свои щупальца плющ. Где камни сплошь светлые, как память тех, с кем прощались, и даже тени еще не залегли, ведь еще живы те, кто хоронил этих несчастных.

Она сразу увидела, куда они направляются. Земляной холм и пустое, без единой надписи полукружье надгробия черного цвета, прислоненное к наскоро вырытой почве.

– Почему там не написано имя? – спросила Сьюзан, нахмурившись.

– Мы не знаем его.

– Тогда почему бы не написать то, которое нам известно? Хотя бы его.

– Решили, что так будет лучше.

Ирвин крутанул руль, притормозив перед могилой. Седовласый высокий мужчина, по всей видимости работник кладбища, руководил небольшим отрядом из трех подсобников – молодых парней с закатанными рукавами рубашек и лопатами.

Сьюзан и Ирвин вышли из машины. В воздухе витал запах потревоженной земли, разбросанной по зеленой траве, чуть правее стоял деревянный гроб с высокой заколоченной крышкой. Ни таблички, ни украшений. Простой ящик с невостребованным содержимым.

Сьюзан подошла к разверзнутой дыре и осторожно заглянула внутрь, ожидая увидеть лишь чернозем, но взгляд ее, пробежав вниз порядка двух метров, уперся в полуистлевшие, присыпанные комьями доски.

– Что там такое? – спросила она смотрителя. – Какой-то настил?

– Еще один гроб, мэм. Внизу покоится еще один неопознанный мужчина. Эта могила безымянная, она для тех усопших, чьи личности не были установлены.

– Такая глубокая…

– Захоронение рассчитано на три тела.

– Ах вот как… Значит, после Питера Бергманна сюда положат кого-то еще?

– Полиция дала распоряжение никого не класть поверх, мэм. На случай, если объявятся родственники.

– А как же первый мужчина?

– Он лежит здесь уже больше десяти лет. Никто не обращался.

Отступив от гипнотизирующего своей глубиной колодца, Сьюзан отвернулась к умиротворяющему изумруду лужаек с желтыми всполохами неведомых сорных растений. Ирвин подошел к ней.

– Уверена, что хочешь присутствовать?

– Все в порядке. Если не мы, то кто? Посмотри, никто не пришел проводить его, хотя в газетах дали заметку, и я обратилась к слушателям через подкаст. Похоже, мое руководство было право – людям нет дела до тех, кого они не знают. Для них это просто какой-то странник, который не заслуживает того, чтобы о нем помнили. И еще этот черный камень. На нем нет ни одного имени, ни строчки из стихотворения, ничего, что кто-то хотел бы сказать этим несчастным. Словно этих людей не существовало.

– Этот камень уже был таким. Мы не знаем их имен, как прикажешь называть их?

– Имена, имена. Все упирается в имя. Нет имени – нет человека. Как все просто!

– Если все готовы, мы можем начинать, – прервал их громкий, будничный голос. – Уже одиннадцать. Мы еще кого-то ждем?

Работник кладбища вопросительно посмотрел на сержанта Дэли. Тот покачал головой.

– Тогда, если вы не возражаете, я прочту молитву, – он склонил голову и, сложив руки, забормотал неслышные слова. Сьюзан просто не смогла заставить себя закрыть глаза, боясь, что в памяти всплывет посмертное фото Питера Бергманна, который был сейчас от нее на расстоянии не более двух метров, скрытый плотной гробовой крышкой. Она так и простояла все время, разглядывая розоватые сегменты разрубленных пополам дождевых червей, некоторые из которых продолжали двигаться. Нежно-бурые, беззащитные создания, еще не осознавшие, что уже мертвы.

Когда гроб опустили и засыпали, возникла пауза. Дело сделано, конец, на этом все. Похороны всегда символизировали завершение. Но только в этот раз ощущения завершенности не последовало. Питер Бергманн не отправился домой, он все еще здесь, только теперь из ледяной обители морга перекочевал в темное подземелье. Теперь он будет лежать под слоем травы и корней – ждать своего часа. Когда появится тот, кто сможет позвать его по имени. Случится ли это когда-нибудь?

– Поехали, – прервал ее размышления Ирвин и коснулся рукава. Сьюзан вздрогнула.

– Нет, езжай один, я хочу сходить на могилу отца. Я давно не навещала его.

– Ты уверена? Я могу подождать.

– Нет, спасибо. Хочу побыть одна.

– Хорошо, – сержант Дэли сел в машину и, бросив на нее прощальный взгляд, уехал. Собрав инструменты, ушли ребята-копальщики. Пожав на прощанье руку, за ними зашагал и смотритель, чьего имени она так и не спросила. Сьюзан осталась стоять в одиночестве возле свежего холмика, который через пару месяцев опустится и станет мягким одеялом для тех, кто внизу.

Она запрокинула голову и подставила лицо солнечным лучам, которые, попав на ее зрачки, расплылись разноцветными бликами. Широкое небо, безгранично глубокое, запестрело белоснежными облаками над ее головой. Она закрыла глаза, отдавшись невесомой тишине, и, казалось, почувствовала, как земля движется под ней, делая очередной оборот, поворачивая человечество к новому дню, новому году, новой вехе.

– Здесь могила Питера Бергманна? – вдруг услышала она женский голос и открыла глаза. Перед ней, склонив голову, стояла стройная девушка. На тонких плечах – легкое платье и курточка. На вид – не больше восемнадцати.

– Да. Он лежит здесь. – поспешила ответить Сьюзан. – Здравствуйте.

– Питер Бергманн, – прошептала девушка и, присев на корточки, коснулась земли. – Пусть твоя душа обретет вечный покой… Я опоздала, не смогла сразу найти место. В плане даны неточные указания. Меня зовут Мэри, – она поднялась.

– А я Сьюзан. Спасибо вам, что нашли время прийти.

– Я не успела купить цветов. У меня с собой только это, – она, немного смущаясь, достала шоколадный батончик и положила возле камня, на разворошенную землю. – Да я не одна, – добавила девушка, и на мгновение Сьюзан увидела свое отражение в ее наивных глазах. – Там еще люди.

Она махнула рукой в сторону дороги, и Сьюзан ахнула. Несколько десятков человек шли к ним, неплотная шеренга неравнодушных. В руках – цветы, свечи, бутыли с виски. Переговариваются, словно успели сдружиться во время долгой прогулки, а может, они все были знакомы между собой?

Сьюзан почувствовала, как в носу защипало. Она посторонилась, пропуская всех желающих к могиле. Молодые студенты в джинсах и кедах принесли собранный по дороге букет полевых цветов, пожилая женщина – корзинку с ягодами, бородатый мужчина – банку с медом. Но цветов все же было больше всего. Готовые покупные букеты, связки дикорастущих или сорванных в чьем-то саду, завернутых в простую газету. Вскоре вся могила стала похожа на алтарь.

– Мы не рассчитали время, – извинительным тоном произнесла женщина в длинной цветастой юбке и мягких штиблетах. – Пока все собрались. Я Аманда. А вы – Сьюзан, – утвердительно заявила она и, приняв кивок согласия, продолжила: – Я подписалась на ваш подкаст, когда узнала, что вы ушли с радио. Они были несправедливы. Но я рада, что вы нашли выход из этой неприятной ситуации и не сдались. Первый выпуск коротковат. Мы очень хотим услышать продолжение. Кент, Мэри, Джошуа и остальные – мы все состоим в клубе Питера Бергманна.