— Мама, перестань! Это просто мой знакомый! И это не клички, а так… для прикола наши… ммм… вторые имена. Дружеские прозвища, — я совсем стушевалась перед семейством. Хорошо хоть папа дедушка не высматривают нашу со Смерчинским переписку.

— Дочка, — не совсем понимала меня мама, — если у тебя появился парень, ты не должна это скрывать о нас. И нечего так смущаться, я ведь тоже, — она кокетливо повела плечом, — была когда-то в твоем возрасте, и…

— Мам! Вы что, с ума сошли вдвоем? Не слушай Федьку! — я вновь предприняла попытку разубедить ее в кощунственной мысли относительно меня и Дэнва.

— Маша, почему ты такая агрессивная и зажатая? Пару лет назад я думала, что это у тебя подростковое, но теперь вынуждена считать эти черты составляющими твоего трудного характера.

Я нахмурилась, а мама, которая в душе была еще более любопытна, чем брат, опять принялась действовать мне на нервы.

— Дочка, кто же твой избранник? А? Хотя бы имя и фамилию скажи, — не отступала хранительница семьи Бурундуковых, — я его по базе пробью, узнаю, что он из себя представляет, и не привлекался ли он…

— У меня. Нет. Парня. Это знакомый! И мне безразлично, привлекался он или нет.

— Маша-Маша…

Пока я отвлекалась на маму и бесполезный спор, выпустив из вида старшего братика, тот неслышно, как заправский ниндзя, подобрался к компьютеру и напечатал, быстро-быстро перебирая пальцами по клавиатуре.

Mari-mari: Пока пока мой мишка! Чмоки:***

Mari-mari: В носик

Ответ от Дэна не заставил себя долго ждать (еще бы, странные словечки от Федьки его наверняка развлекли не по-детски, сильно, я имею в виду):

Smerch: а ты любишь долгие прощания))))) Пока, мой бурундучок. Хочешь, я тоже напишу тебе: чмоки-чмоки?

Smerch: нет, лучше так: чмафф-чмафф))))

Smerch: только в какую часть тела? Хм, может, в…

Увидев эти кощунственные слова, я просто-напросто нажала на кнопку экстренной перезагрузки. Мало ли что этот развратник синеглазый напишет!

— Бурундучок? — слегка озадачилась родственница. — Меня так ваш папа не называл, ах, да, у меня же другая фамилия была, но все равно…

— Федька! — вскочила я на ноги, чувствуя, как во мне клокочет ярость. — Вот же ты козлина безмозглая!! Кретин!

О, боги всей Галактики, что обо мне Смерчинский подумает??

— Маша, — опять посуровела мама. — Прекрати себя так вести! И не ты ли меня учила, что выключать компьютер таким вот образом нельзя? А сама что делаешь?

— Дурак в пятом поколении! — не слышала я ее: в это момент все мои мысли были только о том, чтобы отомстить Федьке. — Ты что написал?!

— Ну, я решил, ему будет приятно, — пожал широкими плечами брат, — как-то ты неласково со своим парнем общаешься.

— Он мне не парень! — Почувствовала я, что меня окончательно довели. — Ах ты, чмо поганое!

И уже через пять секунд брат с хохотом убегал от меня, явно боясь зажатого в моей руке новенького ремня от джинс с тяжелой металлической пряжкой, неизвестно как попавшей в мою настольную помойку. И даже выразительные окрики мамы, которая терпеть не могла, когда мы с братом ссоримся, не могли меня остановить.

Орел хотел выклевать на лбу слона позорную надпись…

Однако, этого сделано не было, мама все-таки утихомирила нас, порадовав соседей громкими и строгими словами порицания.

Иногда мне кажется, что в школах милиции у всех будущих сотрудников органов правопорядка намеренно формируют властные, громкие голоса…

Примечание:

Gis la! — Пока в переводе с эсперанто.

Сразу предупреждаю — продолжение очень скучное:(

Я не опоздала. Ровно в пять вечера я переминалась с ноги на ногу около правой колонны арки, там, где мы со Смерчинским договорились встретиться, и посматривала на любимые наручные часы в форме большого зеленовато-серебряного квадрата на широком ремешке. При этом я очень нервничала — Дениса все не было, и не было. Вообще-то он предупреждал меня, что мы встретимся немного раньше, чем к мосту Влюбленных прибудет наша сладкая парочка, но я все равно боялась, что Никита и Ольга приедут раньше условленного времени и вновь ускользнут от нас.

Однако, несмотря на то, что я нервничала и злилась — из-за того, что терпеть не могла ждать, я со злорадством отмечала, что нашла еще один минус в нашем идеальном мальчике-ветре — непунктуальность.

За сегодняшний день Смерчинский умудрился напомнить мне по телефону о предстоящей встрече раза три, убеждая меня, что в этот раз все получится — и самое противное, я ему верила. А теперь сам опаздывал уже на десять минут, шляясь неизвестно где.

Мимо меня проходило множество людей: кто медленно, кто быстро, кто по-одиночке, а кто и целыми компаниями. Пробегали тренирующиеся спортсмены-легкоатлеты — чтобы спуститься на набережную и устроить тренировку на речном свежем воздухе. Проезжали на велосипедах, скейтах и роликах десятки и десятки человек — арка находилась на центральной городской площади Трех Роз, около главных достопримечательностей и недавно отстроенного спортивного комплекса, поэтому здесь всегда было многолюдно. И желающих отточить свое мастерство в экстремальных видах спорта, которые были так популярны у нашего молодежного брата, наблюдалось здесь куда больше, чем во всех остальных районах города.

В центре огромной площади, как раз визуально разделяющий вышеупомянутую арку, около которой мы со Смерчем договорились устроить рандеву, от широкой, выложенной темно-синим камнем, набережной и Моста МВД, находился старый, выстроенный еще году эдак в 1880, большой шикарный фонтан в виде трех переплетенных между собой роз — поэтому площадь и имела такое странное название, хотя после революции ее переименовали в Площадь Пролетариата, и только в девяностые годы вернули ей прежнее название.

На самой площади влюбленных парочек тоже было немало, поскольку назначать встречи около фонтанов для них было делом привычным и даже любимым. А вот встречаться около памятника Пушкину, который во многих городах лидирует в первенстве мест для романтических свиданий, мало кто отваживался, поскольку его облюбовали те, кого в народе называют гопниками — в общем, различные полуприступные и криминальные элементы мелкого пошиба, желающие завладеть вашим мобильным телефоном, сумочкой, или, на крайней случай, золотыми украшениями…

Эх, ну где же Смерчинский? Уже почти пятнадцать минут его нет! Где его бородатые черти носят? И дозвониться до "брюнетика с приветиком" не могу, как назло.

Или его занесло к тому самому памятнику Пушкина, и его…

— Привет, друг! — раздалось у меня за спиной. Я оглянулась и первым делом увидела поднятую кверху ладонь Дэнва. — Прости, прости, что опоздал. Дай пять!