Не думай об этом. Просто не думай об этом.

Но сколько бы раз я не повторяла себе эти слова, тошнота не проходит. Я не знаю, что хуже: разочарование в глазах родителей и боль, которую я причинила им, или тот факт, что я, по-видимому, потеряла доверие каждого важного мне человека.

Не всех. Не… Нет. Стоп. Я не буду думать о нем. Но, когда я вхожу в свою комнату и впервые с момента возвращения домой беру телефон, чтобы снова включить, я вижу его имя. Чейз мне написал. И вдруг все вокруг исчезает, кроме быстрого стука сердца в моей груди.

Мгновение я медлю, затем открываю сообщение.

Чейз: Эй.

Вот и все. Ни больше ни меньше. Отправлено во вторник днем, вскоре после того, как я села в машину и покинула Фервуд. А сегодня уже четверг. «Эй». Достаточно ли одного слова, чтобы определить, насколько другой человек злится? Потому что я почти уверена, что Чейз злится. Мы не смогли попрощаться еще раз, и хотя одна часть меня была разочарована этим фактом, другая испытала жуткое облегчение. То, что он пишет мне сейчас, может означать только одно: Чейз видит наше расставание под другим углом.

Поскольку я не знаю, как реагировать, то отвечаю:

Хейли: Эй…

А потом просто жду. Хотя желудок громко урчит и голова раскалывается, потому что я уже целую вечность ничего не ела и не пила, я ловлю себя на том, что все еще сижу на кровати в полотенце и крепко сжимаю телефон. Это глупо. Вероятно, Чейз сейчас на строительной площадке, или в офисе компании, или проводит время с Филом, или…

Вспыхивает оповещение о сообщении, и я задерживаю дыхание.

Чейз: Ты хорошо доехала?

На этот раз я не сомневаюсь, что делать. Мои пальцы словно летают над дисплеем.

Хейли: Да. Я вернулась в свою старую комнату.

На мгновение позволяю взгляду блуждать по комнате и тихо фыркаю. Это не моя комната, больше не моя. Она была убежищем старой Хейли, девушки, которая понятия не имела, что значит потерять близких и не суметь с ними проститься. Которая никогда бы не решилась на путешествие по Штатам в одиночку.

Чейз: Ты в порядке?

Телефон вибрирует от следующего сообщения Чейза. Когда я не реагирую на него, приходит еще одно:

Чейз: Хейли?..

Я выдыхаю и, не задумываясь, набираю ответ. Может быть, он неправильный, зато честный. Настолько честный, что даже больно.

Хейли: Нет. Мне плохо.

Чейз: Хочешь, я приеду к тебе? Учеба начнется только на следующей неделе. Одно твое слово, и я отправлюсь в путь.

Я коротко смеюсь. Он же не может говорить что-то подобное серьезно. Или?..

Хейли: До меня больше двадцати часов езды. Я только что их преодолела. Поверь мне, ты этого не хочешь.

Чейз: Не имею ничего против двадцатичасовой поездки. Кроме того, есть самолеты.

Я только качаю головой.

Хейли: Ты ведь не всерьез?

На этот раз он отвечает не сразу. Я кусаю нижнюю губу, глядя на дисплей и молча умоляя Чейза наконец прислать ответ. Сейчас около одиннадцати часов. Родители вряд ли оставят меня в покое надолго. Они наверняка слышали, как я принимала душ. Это только вопрос времени, когда кто-нибудь из них придет, чтобы присмотреть за мной.

Я закрываю глаза. Хотя это всего лишь текст, я ясно слышу голос Чейза. Спокойный тон. Решимость, звучащая в нем. Что-то в груди сжимается, отчего становится тяжело дышать. Боже, я скучаю по этому парню… я хочу… я… понятия не имею, чего на самом деле хочу. Знаю только, что хочу продолжать нашу переписку. Этот разговор не должен заканчиваться, несмотря на то что я сижу здесь с влажными волосами и в одном полотенце, вместо того чтобы одеться и спуститься на завтрак, прежде чем родители начнут беспокоиться.

Чейз: Хейли? Ты со мной больше не разговариваешь?

Хейли: Нет. Просто… Лекси передала тебе записку?

Чейз: Да.

Хейли: Ты ее прочитал?

Чейз: Нет.

Я вздыхаю, но не удивлена. Чейза не было у закусочной, когда я уезжала, потому что я просила его держаться подальше. Поэтому я и оставила ему записку. Записку, а не прощальное письмо.

Хейли: Сделай это. Пожалуйста.

Чейз: Зачем?

Я сейчас рассмеюсь. Или брошу телефон в подушку, хотя предпочла бы кинуть его в голову Чейза. Прежде чем я успеваю ответить на вопрос, появляется новое сообщение.

Чейз: Я лучше услышу, что ты хочешь, чем прочитаю это в письме. Так что сделай это прямо сейчас. Напиши все, что хочешь сказать.

Этот парень… Я качаю головой и печатаю ответ, мое сердце бешено бьется.

Хейли: Сауз Белмонт авеню, 49, Рондейл, Миннесота 55 303

Молчание. Проходят секунды. Минуты. Я сильно кусаю нижнюю губу. Жду. И затем…

Чейз: Что это?

Хейли: Мой адрес в Миннесоте. Ты… Когда мы в последний раз виделись, ты сказал, что хочешь меня навестить. Так что, может быть…

Я задерживаю дыхание. Боже, мое сердце колотится как сумасшедшее. Мне на самом деле нужно встать и одеться, но я не могу пошевелиться. Я сжимаю телефон так крепко, что мои пальцы немеют, и таращусь на дисплей.

Внезапно в дверь стучат:

– Хейли?

Я резко поднимаю голову, но не могу быстро среагировать и убрать телефон. Мама открывает дверь, оглядывает комнату, а затем ее взгляд останавливается на мне. Она улыбается, но ее беспокойство не скрыть.

– Доброе утро, дорогая. Не хочешь спуститься и позавтракать с нами?

– Я… Эм, да, сейчас. Мне нужно только…

Она, улыбаясь, кивает, потом замечает телефон в моей руке и хмурится:

– Что ты там делаешь?

Я же не могу сказать, что переписываюсь с Чейзом? Нет, по крайней мере пока их мнение о Фервуде и Чейзе хотя бы чуть-чуть не изменится. При этом они встречались всего один раз – и, к сожалению, он не произвел на родителей хорошее впечатление. Да, они не сказали этого вслух, но я уверена, что так оно и есть. Я знаю парней, которых они бы одобрили для меня и Кэти: амбициозные, авторитетные, крепко стоящие на ногах. И я прекрасно понимаю, что после их первой встречи они не могут себе представить, что Чейз именно такой человек.

– Хейли? – Мама вопросительно смотрит на меня.

– О, больше ничего. – Я заставляю себя положить смартфон. – Просто посмотрела, который час и какой вообще сегодня день.

Боже, я худшая лгунья всех времен. Да, я довольно хорошо умею скрывать какие-то вещи, но врать так откровенно? В этом я всегда была безнадежна. Когда мы с Кэти делали что-то дурное в детстве, нас быстро разоблачали, потому что я не умела лгать. Родители вызывали нас на разговор, и одного взгляда на меня было достаточно, чтобы понять – мы лжем. Но сейчас мама просто кивает.