Это предложение было встречено громом аплодисментов.

– Эмма, внутри освободился столик, пойдем?

Эмма нехотя последовала за Джун в зал. Они заказали по омлету и графин воды. Джун немного корила себя за то, что оторвала подругу от разговора, который виделся Эмме многообещающим, но, с одной стороны, она проголодалась, а с другой, замерзла.

Эмма, так и не включившись больше в их беседу, время от времени тревожно косилась на окно, проверяя, там ли еще группа. Джун заключила, что их вечер окончен.

Она накрыла ладонью руку Эммы.

– Знаешь, что я думаю?

– О Брексите?

– Нет, об этом странном периоде. Королева умерла. Пока она не похоронена, время для нас как бы остановилось. Все эти дела, короли, династия – это далеко от нас, будто на другой планете. Но это влияет на наши жизни, как фазы Луны, потому что их время – не наше, это время родилось из чернил пергаментов и воска печатей, из всех этих напыщенных ритуалов. Это время течет рядом с нашим, медленнее, степеннее, тяжелее. И оно несет призраков, тех призраков, что появились по этому случаю.

Эмма растерянно посмотрела на Джун. Да у нее и впрямь видения. И она достаточно в них верит, чтобы заразить ее. Как же ей помочь?

Тут к их столику подошел давешний джентльмен и склонился, протягивая Эмме свою карточку.

– Я пренебрег всеми правилами приличия и не представился. Уинстон Маккалхаун. Обожаю ездить поездом, но ненавижу «Евростар», это просто омерзительный суппозиторий для туристов, поэтому я присоединяюсь к вашему мнению: надо прикрыть Евротоннель. Вы окажете мне честь, если будете считать меня вовлеченным в этот крупный проект саботажа. Мне кажется, что операция такого масштаба, во избежание огласки, требует величайшей скрытности, а поскольку нет лучше места для разговора тет-а-тет, чем хороший ресторан, я просто обязан пригласить, предоставив вам выбор даты и времени. Надеюсь, что вы будете так любезны отнестись к моему предложению благосклонно и, соответственно, позвонить мне по этому номеру.

Он повернулся на каблуках, и Эмма, покоренная, провожала его глазами до выхода.

– Слышала, как он говорит?

– Смешно! Он с приветом, тебе не кажется?

– Думаешь, это начало романа? – пробормотала Эмма, вертя в пальцах карточку.

– Или начало неприятностей, – предположила Джун, хмуря брови.

– Беру! – отмахнулась Эмма.

– А это акула?

– Нет, еще нет, Тео. Скоро мы их увидим.

– Я немножко боюсь…

Сэм держала Тео за руку. Нильс и Карин следовали за ними и наслаждались простым удовольствием идти обнявшись. Топот посетителей и детский визг гулко разносились под сводом, больше похожим на крышу художественной галереи музея, чем аквариума. Разделенные аркадами стекла дробили свет, блики дрожали на полу.

– Смотри, Тео, вот они, акулы. – Сэм остановилась перед большим голубым прямоугольником.

Перед ними плавали взад-вперед большие рыбины с хищными мордами. Они неустанно сновали, доплывая до края своей тюрьмы и обратно, словно патрулировали, без цели и желания, заточенные навек; глаза у них были холодные, зубы острые.

– Они злые? – спросил Тео.

– Нет, не думаю, – ответила Сэм с комком в горле.

Серые в темных пятнах тела акул напомнили ей камуфляжную ткань парки Элиота. Но эти угрожающе нарезаемые круги вызвали и другие воспоминания, те самые, которые ей стоило огромного труда удерживать в глубинах памяти.

Тео прижал ладошки к стеклу и звал акул, ему хотелось со сладкой дрожью увидеть, как их челюсти приблизятся вплотную к маленьким пальчикам, но рыбы не обращали на него внимания и с равнодушным видом продолжали плавать под водяным небом, по которому шла рябь от пузырьков. Да и какое им было дело до этих бесформенных существ, которые двигались в сумраке за пределами их жалкого королевства?

Подошли Нильс и Карин. Тео уже наскучили акулы, и он потащил семью к другим живым картинам. Малыш взрывался смехом при любой находке, особенно когда удавалось отыскать трепещущий силуэт в отверстии скалы или подрагивающую чешую, сливающуюся с песком. Он стучал по стеклу, чтобы заставить рыбу показаться, и восторженно хлопал в ладоши, когда от песка отделялся скат и взмывал, как птица, в синие потемки.

Он остановился у бассейна со спрутами. Одновременно к нему подошла маленькая девочка.

– Кто это? – спросила она Тео.

– Это сп’уты!

– Они противные, смотри, какие у них руки, как кисель, – сказала девочка. – Фу!

– Они похожи… – добавил Тео, задумался и почти выкрикнул: – Большая голова, а вокруг макароны в прыщах!

Девочка звонко рассмеялась.

Дети пустились насмешничать кто во что горазд, и Тео был на седьмом небе.

– Смотри, они обнимаются!

– Фу, гадость.

– Фу-фу-фу, какие они противные!

Нильс сфотографировал их своим телефоном.

Сэм вдруг стало трудно дышать. Она отошла на несколько шагов, чтобы скрыть свое недомогание.

Ей не хватало воздуха, и пришлось сесть на пол в тени между двумя аквариумами. К счастью, ни отец, ни Карин, ни братишка еще не заметили ее отсутствия. Она старалась дышать ровно, но воля была бессильна, плотины прорывались одна за другой, паника накрыла ее, грудь сдавило, в висках застучало. Пришлось достать спрей вентолин, который всегда был у нее в рюкзаке.

Карин поискала ее глазами через плечо и удивилась, что ее нет рядом. Сэм встала и кивнула на светящийся вдалеке указатель туалета, как будто ей понадобилось по неотложному делу.

Карин улыбнулась ей и показала жестами, что они будут ждать ее на том же месте, у спрутов.

Сэм кинулась к раковине, до отказа открыла кран, умыла лицо.

Она выпрямилась перед зеркалом, опираясь руками на эмалевый край. Ей самой было не совсем понятно, почему разговор малышей всё в ней перевернул.

Два года назад Сэм приехала с Дианой в Соединенные Штаты, освежив за лето свой английский. Она должна была поступить в выпускной класс лицея Элен-Буше близ Порт-де-Венсенн в Париже, но вместо этого записалась в публичный лицей Милуоки, чтобы подготовиться к экзаменам на международную степень бакалавра. Ей до конца не верилось, что она будет жить в Америке. Всё было так ново для нее…

Большая и светлая квартира Ричарда на десятом этаже небоскреба выходила на озеро Мичиган. В ветреную погоду можно было видеть, как кайтбордисты скользят по волнам до самого заката.

Ее одноклассники больше занимались спортом, чем в Париже. Сэм записалась на легкую атлетику и бегала с утра по субботам с другими девочками вдоль реки по тропе Оук Лиф Трейл. Вот так она и встретила Уильяма. Он бежал навстречу в наушниках и чуть не сшиб ее.