– Как продвигается дело Биглет?

Найджел кашлянул. Он еще не хотел упоминать версию с металлическими когтями, пожалуй слишком фольклорную, и не имел никаких доказательств против своего единственного подозреваемого.

– Никак не продвигается.

– Я не могу дать вам на это слишком много времени. Эта кража со взломом обернулась телесными повреждениями?

– Мы ничего не знаем, – вмешалась Гарди, – свидетелей нет. Гостиная жертвы подверглась планомерному разорению. Что странно, старушке дали время вызвать помощь. Это не вяжется с нанесенным ущербом.

– А анализы?

– Слишком рано что-либо говорить. Во всяком случае, в плане отпечатков ничего.

– Даю вам неделю, не больше. Будем надеяться, что миссис Биглет придет в себя. Без ее показаний мы даже не можем утверждать, что она подверглась нападению. Ни один судья этого не примет.

– Неделю? – буркнул Найджел. – Что можно сделать за неделю?

– Большая часть личного состава понадобится мне на церемониях. Таких дел у нас по десятку в месяц, полиция не может везде успеть.

– Сэр, – сказал Найджел, уже взявшись за ручку двери, – вы позволите мне задать вопрос?

– Валяйте.

– Если миссис Биглет не выйдет из комы, прокурор квалифицирует дело как убийство?

– Очевидно…

– И тогда на нас будет оказано максимальное давление, чтобы найти виновных?

– Точно.

– Если она жива, можно махнуть рукой, – сказала Гарди, скрывая волнение, – но, если она умрет, будем рыть носом землю, так?

Начальник вздохнул.

– В общих чертах да. На неудавшиеся кражи со взломом можно забить, но безнаказанные убийства вносят смуту в статистику. Вы всё сказали, детектив Гарди, ни прибавить, ни убавить. Поэтому, впрочем, вы и служите в полиции.

Найджел и Гарди вернулись в свой кабинет.

– Что будем делать? – спросил Найджел.

– Опрос соседей ничего не дал. Разговор с миссис Фезаль тоже, ее кузен не мог этого сделать, остаются бывшие ученики, если это не был случайный гость, псих или истерик.

Гарди уже забивала в поисковик ключевые слова: Розали Биглет, ученик, конкурс, подготовка, премия, вводя разные годы.

Найджел, со своей стороны, продолжал изыскания по индийским боевым искусствам, уверенный, что его догадка верна.

– Я нашла последнюю ученицу миссис Биглет, – сказала наконец Гарди. – Она живет на Гарфилд-роуд, в Южном Уимблдоне. Позвоню, спрошу, может ли она нас принять.

Через пять минут Гарди повесила трубку и подняла большой палец левой руки.

– Поехали!

Найджел нашел место прямо перед домом. Как гласила медная табличка рядом с почтовым ящиком, мисс Травимор сама была преподавателем фортепиано. Она встретила их в дверях, одетая в джинсы и белую тунику с цветочным принтом. Ей было лет тридцать. Они согласились выпить чаю и рассматривали комнату, пока хозяйка хлопотала на кухне. Великолепный концертный рояль на шерстяном ковре занимал большую ее часть.

Когда молодая женщина вернулась, неся поднос с чайным сервизом, Гарди со всем возможным тактом рассказала ей о нападении на миссис Биглет. Удивление и ужас бывшей ученицы были непритворными. Она выглядела потрясенной до глубины души. Найджел и Гарди дали ей передышку, прежде чем приступить к вопросам.

Из ответов следовало, что миссис Биглет, несмотря на свой скверный характер, была отменным профессионалом и особенно хорошо ей удавалась подготовка к конкурсам.

– Это вроде спортивного тренера, – уточнила Эшли Травимор. – У нее абсолютный слух, и она в совершенстве владеет романтическим репертуаром. Но главное, она учит справляться со стрессом. Этому нет цены. Тут задействованы и психика, и дыхание, и физическое состояние… Она жутко требовательна, но призна́юсь, что без нее я бы ничего не добилась…

– Вы играли на многих концертах? – с восхищением спросила Гарди.

Молодая женщина отвела глаза.

– На трех. Это ирония судьбы: когда моя карьера только набирала обороты, мне пришлось сделать операцию на запястном канале. Но я обожаю преподавать музыку, к этому у меня, наверно, даже больше способностей…

Найджел кашлянул, торопясь вернуться к теме.

– Как вы думаете, у миссис Биглет есть враги?

– Бесхарактерные люди ее ненавидят, потому что у нее самой железная воля…

– У нее есть муж, друг, спутник жизни? – спросила Гарди.

– Если и есть, я его никогда не видела. Миссис Биглет не любила распространяться о своей личной жизни.

– Денежные трудности?

– Чего нет, того нет! Ей даже не нужны уроки, чтобы жить, она владеет капиталом, которого хватит на сотню лет.

– В «Фейсбуке» я видел, что вы ее последняя ученица…

– Она очень гордилась моей премией «Виндзор», той же, что у нее, с разницей в почти тридцать лет. Думаю, она хотела закончить на этой ноте.

– Примерно год назад, так?

– Да.

– Однако табличка по-прежнему на месте, – заметил Найджел. – Это не вяжется с ее решительным характером. Были еще желающие?

– Я думаю, она им отказывала. Был, например, один юный пианист, блестящий, просто виртуоз, его отец очень настаивал. Розали пришла в восторг, кажется, никогда она не выказывала такого энтузиазма после прослушивания. Я даже приревновала! Она несколько раз повторила мне, что ей нечему его учить, хуже того, она боялась нарушить его восприимчивость. Для нее это был гений. Я помню, что она сухо выпроводила его отца, потому что он слишком настаивал.

– Он выиграл конкурс?

– Увы, нет! Он даже не участвовал!

– А вы не помните, как звали этого юношу?

– Он индиец. Шандар Сингх.

Вскоре детективы ушли, Найджел чуть ли не подпрыгивал, так был возбужден, Гарди же сохраняла спокойствие.

– Думаешь, это не совпадение? – спросила она, садясь за руль.

– Легко проверить. Если Шандар Сингх родственник Амана Сингха, у нас, пожалуй, есть ниточка и даже мотив.

Гарди переварила информацию, следя за движением. Заметив указатель, она включила поворотник.

– Мы совсем рядом с больницей, заскочим?

Найджел посмотрел на часы и кивнул.

Им понадобилось не больше десяти минут, чтобы припарковаться на стоянке больницы Святого Георгия. Они отправились в отделение интенсивной терапии в крыле Гросвенор. Старшая медсестра приняла их, как только они показали свои карточки.

– Как она? – спросила Гарди.

– Состояние стабильное. Это скорее фаза каталепсии, чем кома.