Над столом повисло неловкое молчание, и Лиз не без удовлетворения заметила, как улыбка сползла с лица Марка. Леди Бенсингтон, остановившаяся на полпути к Роберту, растерянно переводила взгляд с одного сына на другого. Брови сэра Ричарда недовольно сошлись над переносицей.

— Роберт, что происходит? — тихо спросил он. — Тебе придется объясниться.

— Непременно и с удовольствием, — зло и весело подтвердил Роберт.

— Ради всего святого, у сэра Ричарда больное сердце! — прошептала ему Элизабет.

— Зато очень острый слух, — отрезал лорд Бенсингтон. — Не беспокойтесь, мисс Смолвуд. Так ты расскажешь нам, в чем дело, Роберт?

— Лучше пусть это сделает Марк, — предложил тот и прежде, чем младший брат успел как–то отреагировать, достал из кармана пиджака и выложил на стол миниатюрный диктофон Элизабет.

Столовую наполнил голос Марка Уотсона, рассказывающего своей подружке подробности задуманной им аферы по дискредитации собственного брата. Опустившись на ближайший стул, Лиз почувствовала неожиданное облегчение. Пусть это все уже скорее закончится!

Поскольку эти откровения она слышала уже дважды, то ничего нового для нее Марк не сказал. Но она видела, как изменяются лица лорда и леди Бенсингтон. Сэр Ричард закрыл глаза и казался усталым и очень пожилым. Леди Дафна нервно комкала в руках салфетку, а ее лицо становилось все бледнее и бледнее. Сидевший напротив брата Марк застыл, как изваяние. Казалось, он не мог поверить собственным ушам, и Элизабет его понимала: такой записи, в его понимании, просто не могло существовать. Но она была — и сейчас столовая Бенсингтон–холла наполнилась звонким голосом профессионального юриста, признававшегося в самой большой подлости в своей жизни.

Лиз понимала, сколь многое сейчас теряет Марк Уотсон. Фактически этот поступок отрезал его от семьи, противопоставлял брату. Разумеется, если бы, например, Элизабет вздумалось обвинить его в предательстве, он бы до конца отрицал свою причастность к афере Эвелин Декар. Но сейчас сказать, что ничего подобного не было, было уже невозможно. Наверное, вчера, когда рядом с ним лежала его подружка, Марк сам себе казался победителем, но теперь его хвастовство и желание произвести впечатление на девушку превратилось в несусветную глупость.

Запись оборвалась, и Роберт, выключив диктофон, накрыл его ладонью. В столовой повисло молчание, такое густое, что Лиз на секунду стало трудно дышать. Казалось, это состояние может затянуться надолго, но вдруг тишину нарушил тихий трогательный всхлип. Одна из прислуживавших за ланчем горничных, о которой совсем забыли, вздрагивая, стояла у стены, огромными испуганными глазами глядя на младшего сына хозяина.

— О боже, это же не может быть правдой! — воскликнула леди Бенсингтон, умоляюще глядя на Марка. — Дорогой, не молчи, скажи что–нибудь!

Ее просьба, однако, оказала совсем не тот эффект, на который рассчитывала леди Дафна. Марк, только что выглядевший подавленным и разбитым, вдруг сердито сверкнул глазами и вскочил с такой скоростью, что его стул буквально отлетел от стола.

— А чего вы все ожидали от меня? — Его голос почти сорвался на визг. — Что я всю жизнь смиренно проведу за спиной Роберта? Он всегда был любимым сыночком, а мне доставались объедки от его жизни! Драгоценному Роберту позволялось все, в то время как я не получал ничего! Думаешь, я не могу повторить тебе в лицо все то, что сказал на этой записи? Как бы не так! — Марк возбужденно склонился над столом и чуть ли не навис над братом. — Если бы ты знал, как я ненавидел быть твоей тенью! Быть всего лишь младшим братом при «наследном принце», бедным родственником при особе королевских кровей! У нас разница всего полтора года, но ты всегда умудрялся продемонстрировать, что ты старший! Мне всегда претило, когда кто–то говорил: «Посмотри на своего брата — вот настоящий джентльмен, умеющий поставить себя так, чтобы это видели все!». С каким же удовольствием я надеялся посмотреть, как приговор суда сотрет с твоего лица это проклятое «джентльменство»! Да, я жалею о том, что этого не случилось! При этом я бы, наверное, испытывал угрызения совести, избавившись от Лиз, но о тебе не скорбел бы ни секунды!

Он остановился перевести дух, и тут же тишину столовой нарушил другой человек.

— Пошел вон! — тихо и очень спокойно произнес лорд Бенсингтон.

Сэр Ричард не встал со своего места и даже не посмотрел на младшего сына, но его голос прозвучал грозно, словно колокольный набат. Марк перевел на него взгляд, в котором сверкнуло недоверие.

— Убирайся вон из моего дома! — повторил сэр Ричард уже громче. — Немедленно!

Леди Бенсингтон плакала, уже не скрываясь. Кулаки Роберта напряженно сжались. Лиз почувствовала, что все присутствовавшие на грани срыва.

— Если я уйду сейчас, то больше не вернусь сюда никогда, — с некоторой театральностью заявил Марк. — И буду считать, что двери Бенсингтон–холла навсегда закрыты для меня!

— Прекрасно, — без колебаний одобрил такое решение сэр Ричард. — Я надеялся, что тебе хватит совести принять именно такое решение. Все–таки, учитывая, какое ты получил образование и воспитание, из тебя не должен был вырасти совсем уж беспринципный подонок. И ты абсолютно прав: двери этого дома для тебя уже не только закрыты, но и заперты!

— Спасибо, отец! — Марк иронически поклонился, и Роберт сделал такое движение, словно с трудом сдержался, чтобы не броситься на брата.

— Ты мне больше не сын, — отрезал сэр Ричард.

Марк вылетел, громко хлопнув за собой дверью, и в столовой снова воцарилось молчание. Леди Дафна выглядела так, словно вот–вот упадет в обморок. Лицо лорда Бенсингтона было похоже на каменное изваяние. Роберт мрачно сверлил глазами скатерть. Элизабет остро ощутила свою отстраненность и чужеродность для этой семьи.

— Пожалуйста, распорядись, чтобы мне вызвали такси, — прошептала она, наклонясь к Роберту. — Вам сейчас надо побыть в семейном кругу. Мне не следовало приезжать и присутствовать при всем этом.

— Никуда ты не поедешь, — отрезал он. — Сегодня сказано и сделано уже достаточно, чтобы придерживаться еще каких–то глупых условностей. Мне надо как–то приводить родителей в чувство, и ты мне в этом поможешь, Лиз!

Она посмотрела на него с недоумением, а он неожиданно ухмыльнулся, совсем как мальчишка, задумавший шалость. Несмотря на напряженную атмосферу, Элизабет не могла не улыбнуться ему в ответ.

— Отец, — Роберт поднялся, — извини, что тебе это пришлось выслушать, но вообще–то я сегодня приехал совсем по другому поводу.

Сэр Ричард поднял на него усталые глаза и недоверчиво приподнял бровь. Леди Дафна, вытиравшая слезы салфеткой, тоже бросила недоуменный взгляд на сына. Лиз невольно заерзала на своем стуле.

— Позвольте вам обоим представить, — Роберт Уотсон сделал значительную паузу, чтобы подчеркнуть весомость своих слов, — будущую леди Бенсингтон! — И его рука широким жестом указала на Элизабет.

Если бы потолок столовой вдруг обрушился ей на голову, Лиз бы удивилась меньше. Роберт стоял перед ней с победным видом; леди Бенсингтон смотрела на нее с недоверием, словно не могла поверить, что сын не шутит; а в глазах сэра Ричарда неожиданно мелькнула ироническая искорка, живо напомнившая Элизабет его старшего сына. Похоже, больше всего его позабавил озадаченный вид девушки.