—Да, приходи с планом сражения! — тут же поддержал его Пламенный.

Теперь Темный отчетливее чувствовал недовольство братьев по отношению к Золотому.

— Встречаемся через десять дней! — оборвал гул голосов мысленный голос Золотого. — Ия покажу вам, как мы опрокинем полчища под знаменами девантаров!

Он казался поразительно уверенным в себе. Если ему действительно удастся одержать великую победу, то следующее, что он сделает, это отнимет у него верховенство в Совете. Темный попытался проникнуть в мысли брата глубже, чем было принято, но судя по всему, Золотой был к этому готов и отгородился от него потоком воспоминаний о давно минувших днях. «Если он победит, мне конец, — подумал Темный, — а если я попытаюсь помешать ему победить с помощью интриг, то предам Альвенмарк. Остается лишь надеяться, что собственная самоуверенность станет для него погибелью».

Но об этом нужно будет думать завтра! Сейчас же пора возвращаться к Нандалее. Он не видел ее с тех пор, как отнял у нее ребенка, зная, что не стоит показываться ей на глаза. Она никогда не простит его за то, что он совершил, даже если однажды, возможно, поймет, что тем самым он спас ей жизнь.

— Давайте закончим встречу, братья! — потребовал Приносящий Весну, распахнув светло-зеленые крылья. — Увидимся через десять дней у Башни Бледных цветков в озере Лотосов, и я с нетерпением и радостью буду ждать продуманного плана, которым решил удивить нас Золотой.

Его последние слова были пропитаны иронией, но Темный отнюдь не был уверен в том, что его вечный соперник потерпит поражение. Возможно, он нарочно подвел собрание к такому завершению, чтобы в следующий раз удивить всех планом сражения, над которым размышлял давным-давно.

Все они прилетели с разных сторон, в разное время. Теперь же, когда всякий стремился как можно скорее покинуть мангровые заросли, их крылья ломали густые кроны деревьев, хвосты вырывали с корнями деревья, не один век сражавшиеся с силой приливов и отливов и яростными бурями.

Темный чувствовал, что Пламенный, Золотой и Иссиня-черный наслаждаются тем хаосом, который устроили они все. Изумрудно-зеленому было все равно, ему просто хотелось поскорее убраться отсюда, чтобы поразмышлять в укромном месте. Приносящий Весну же снова сложил крылья, решив дождаться, пока уляжется буря. А Красный приветствовал бурю диким криком, заходясь в экстазе, первым взмыл в воздух, не обращая внимания на сыплющиеся на него ветви, и унесся на запад, вслед за тяжелыми грозовыми тучами.

Крупная ветка ударила Темного прямо под левым глазом. Он покачал головой, чувствуя глухую боль, и в тот же миг его тоже захлестнуло очарование поднятой ими бури. Они могли уничтожить целый флот, просто пролетев прямо над ним, ломая мачты и опрокидывая суда разбушевавшимися шишами. Сильно взмахнув крыльями, он взмыл в небеса. Мокрая листва хлестала его чешую, но он практически не чувствовал ее. Нестись верхом на буре — что может быть радостнее, что еще может вынуть из мыслей тупое жало сомнений? Дракон поднимался все выше и выше, прорвал влажную пелену дождевых облаков, и тогда над ним остались лишь луна и звезды.

Он увидел, что вдалеке, на расстоянии многих миль, разлетаются в разные стороны его братья. Их чешуйчатые тела сверкали в свете звезд: на высоте капли дождя превратились в мелкие кристаллики льда.

Многие дети альвов почтительно называли их радужными змеями, и когда-то, прежде чем Небесный и Пурпурный пали жертвами кровожадных девантаров, все они соединяли в себе все цвета радуги. Лишь он всегда был другим со своей черной чешуей. Нужно больше думать о братьях и меньше о Нандалее. Нужно остановить девантаров!

«Я тоже подумаю о грядущем сражении, — решил дракон. – Нам нужна победа, чтобы дети Альвенмарка не теряли веру в силу радужных змеев». Темный был уверен в том, что война будет долгой. Девантары тоже знают, что развязана война богов. Не будет никаких переговоров, не будет перемирий. Война закончится только тогда, когда будут уничтожены либо девантары, либо они, небесные змеи.

Он скользнул взглядом по мангровым зарослям, сквозь пелену дождевых облаков, где Приносящий Весну как раз взмыл в небо. Последним. Их отлет уничтожил лес протяженностью более чем в милю. Не устояло ни одно дерево. Ни одна буря не могла натворить больше бед. «Объединив свои силы, мы можем одолеть любую стихию, — меланхолично подумал он. — Если бы только не было так тяжело подчинить всех одной цели и заставить объединить усилия!»

В очерченной мелом круге

Набор лежал в постели, прислушиваясь к звукам поднебесного корабля, как делал уже сотни раз. Обычно при этом ему удавалось забыть обо всех тревогах и быстро погрузиться в дремоту, но с тех пор, как они оставили позади Вану, не было еще ни одной ночи, чтобы он спал спокойно. Теперь его постель стояла в центре маленькой каюты, которая полагалась ему как лоцману. Он прикрепил ее к деревянному полу с помощью шурупов, поскольку сильные ветра то и дело принимались раскачивать корабль. Полет над. облаками не был спокойным, как над обычными областями Нангога. Впрочем, сейчас за них был хотя бы ветер, он постоянно гнал их на северо-северо-восток, навстречу цели. Словно бы духи бури хотели, чтобы Барнаба нашел лед мечты.

Половина команды дезертировала в Вану. Оставшегося количества людей едва хватало, чтобы выполнять необходимые на корабле действия. Даже сам Набор сегодня лазал по вантам, чтобы сбивать лед с такелажа. Бесконечная работа, поскольку канаты снова облачались в морозные одежды быстрее, чем они успевали сбивать лед. Набор сумел убедить Барнабу снова заняться этой бесконечной работой! Решение священнослужителя было слишком легкомысленным. Нельзя сдаваться. Замерзшие канаты становятся хрупкими, могут сломаться под собственным весом, а это будет значить гибель корабля, который скользит по небу благодаря тому, что привязан канатами к телу собирателя облаков.

Лежа на низкой кровати, старый лоцман вытянул руку из-под одеяла. В комнате было ужасно холодно. Даже под тремя одеялами он все никак не мог согреться по-настоящему. Негнущиеся пальцы ощупывали истоптанные половицы, искали то место, где тонкий отросток корня корабельного древа давал возможность связаться с Ветром, дующим от наливающегося дождем горизонта. Уже не первый день собиратель облаков чувствовал себя плохо. У него отмерзло много щупалец. Путешествие было для него еще более убийственным, чем для людей, которых он нес.

Наконец Набор нашел побег корня и нежно провел по нему рукой. Когда собиратель облаков не отреагировал, он постучал по нему пальцами, словно пытаясь разбудить, как будят уснувшего соседа. Снова ничего. Несмотря на холод, Набора бросило в жар. Лоцман впервые не чувствовал Ветра, дующего от наливающегося дождем горизонта. «Это не сон на одну ночь, — подумал Набор, и его вдруг захлестнула волна паники. —Это сон, от которого не просыпаются». Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, погибал! Нужно немедленно поворачивать, если они хотят спасти его.

Набор поднялся со своего ложа, но тут же вернулся туда снова. Барнаба не станет слушать его, снова будет апеллировать к воле Великой богини. Скажет, что она знает, что происходит с ними и бережет всех их. Им нужно лишь крепко верить в нее... Набор снова провел рукой по отростку корня. Ничего... Он надеялся, что это потому, что Ветер, дующий от наливающегося дождем горизонта, пытается защититься ото всех внешних воздействий, чтобы таким образом оградиться от боли. Но как они смогут закончить путешествие, если даже лоцман корабля утратил связь со своим собирателем облаков?