Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Зачем в другом? У нас тут много места. У него есть своя комната.
— Есть сынок, просто…
Зависаю, наверное, на минуту. Что ему говорить? Снова врать?
— Вы развелись, да?
Видимо, я так удивленно смотрю на сына, что он и без моих вопросов начинает пояснять свое предположение.
— У нас в саду у Влада папа и мама тоже развелись. Он с мамой теперь только живет.
— Да. Мы развелись, — киваю.
— Почему?
— Когда ты подрастешь, то поймешь, сынок.
— Я и так уже большой. Ты сама говорила.
— Говорила, — улыбаюсь и беру сына за ручку. — Ты просто должен знать и всегда помнить, что мы тебя очень любим. Слышишь? — крепко прижимаю Марка к себе, стараясь не заплакать.
Мы еще минут десять сидим в шкафу. Марк устроил голову на моих коленях. Глажу его и по памяти рассказываю сказки.
Когда спускаемся с сыном в гостиную, Миша, к счастью, еще там. Не уехал.
Это очень хорошо. Для Марка, конечно.
Как только Князев нас замечает, сразу поднимается с дивана. Марк к нему подходить не спешит. Внимательно рассматривает отца, мельком смотрит на меня, делает шаг вперед и замирает буквально в двух шагах от папы.
— Марк, — Миша тут же присаживается на корточки, — я…
— Уходи, — сын отталкивает Мишины руки. — Ты нас бросил. Уходи.
В ужасе смотрю на происходящее. Я ничего подобного ему не говорила. Ничего.
Князев бросает на меня раздраженный взгляд. Он точно сейчас подумает, что это я настроила Марка…
Мы же с ним все мирно обсудили, я же пыталась объяснить, что никто не виноват. Что Миша его не бросал…
Боже. Я правда пыталась. Только разве Миша поверит теперь?
— Марк, — Князев выпрямляется. Смотрит на сына сверху вниз.
— Уходи. Я тебя тоже тогда не люблю. Не люблю! — кричит Мише в лицо и снова несется наверх.
Делаю два неловких шага и впечатываюсь в стену.
— Я ничего ему не говорила, — бормочу, чувствуя обжигающий взгляд бывшего мужа.
— Я так и понял, — Князев кровожадно ухмыляется. Кивает и, круто развернувшись, идет к двери.
— Миша, я правда ничего такого ему о тебе не говорила. Наоборот…
Иду за Князевым следом. Нужно именно сейчас расставить все точки над «i». Если он решит записать меня в свои враги, ничего хорошего не будет.
— Тебе лучше остаться сегодня, — выпаливаю, думая в первую очередь о сыне.
Князев притормаживает. Получается это резко, поэтому я влетаю ему в спину и тут же отшатываюсь.
— Попробуй сам с ним поговорить. Объяснить. Я уверена, что он только этого и ждет. Он тебя любит и…
— Хрень какая-то, — Миша морщится.
Только сейчас осознаю, что мы снова стоим на крыльце. Слишком близко друг к другу.
Неловко передергиваю плечами, прижимая ладони к стене за своей спиной. Князев все еще стоит рядом со мной. Понимание этого нервирует. Дико просто.
Смотрю себе под ноги, изо всех сил пытаясь подобрать слова. Хоть что-то сказать сейчас нужно, только вот снова оправдываться я не хочу. Устала. Устала чувствовать себя виноватой за все эти годы.
Ловлю Мишин взгляд. Переминаюсь с ноги на ногу.
— Что с коленом? — снова задает этот дурацкий и никому сейчас не нужный вопрос.
— Упала. Все в порядке.
Миша упирается ладонью в стену над моей головой. Нависает.
Запрокидываю лицо, чтобы видеть его глаза.
— Тебе нужно быть аккуратней, — произносит без тени бушующей в нем минуты назад злости.
— Знаю.
Не успеваю дотронуться до своего живота, а Мишина рука уже его касается.
Вздрагиваю, потому что не ожидала. Да и не хотела, в общем-то, наверное. Что мы делаем вообще? У нас там ребенок беснуется. Он сейчас в таком раздрае. Ему больно и плохо. Но я все равно почему-то и шага в сторону сделать не могу. Словно приросла к этому чертовому месту.
— Когда можно будет узнать пол?
— Уже можно, — сжимаю пальцы в кулак. — Я думала устроить гендер-пати маленькую. Марку тоже интересно, кто там, мальчик или девочка…
Я до последнего боялась говорить сыну про то, что скоро у него будет братик или сестричка. Завела тему издалека. Хотел бы он вообще или нет…
Оказалось, хотел. Сестру. Мы с ним очень спокойно поговорили. Он воспринял новость позитивно. Теперь постоянно спрашивает, кто в животе…
— Да, он мне сегодня говорил.
Миша убирает руку с моего живота, и я заметно расслабляюсь.
Знаю ли я, что такое забота мужа во время беременности? На удивление, со всем своим бэкграундом — да. Знаю. Когда я носила Марка, мы с Мишей полноценной семьей не были, но он очень спокойно выполнял все мои капризы. Сейчас в этом плане ничего не изменилось. Я знаю, что могу позвонить ему ночью и как ни в чем не бывало сообщить, что хочу луну с неба.
К своим детям Миша всегда относился и относится так, как это и должен делать отец. Тут даже ни единой претензии быть не может.
— Он уже всем сообщил, думаю.
Улыбаюсь, а когда хочу отойти в сторону, задеваю Мишино предплечье.
— Прости. Мне жарко.
Князев делает шаг назад, не отрывая взгляда от моего лица.
— Попробуй с ним поговорить еще раз. Я уверена, он этого хочет. Нам нужно как-то выходить из этой ситуации. Скажи, что останешься сегодня, — отвожу взгляд.
Понимаю, что это глупая идея. Мы расходимся, Марк должен привыкать, что Миши нет постоянно рядом. Но мое сердце кровоточит, и я просто не могу спокойно смотреть, как наш малыш мучается.
— Почему ты хотела развод?
— Ты знаешь.
— Ты устала так жить, я помню. Но сейчас пытаешься балансировать и вернуть Марку все ровно так, как было. Поэтому я снова задаю тебе тот же самый вопрос: зачем тебе был нужен развод? Для себя ты жить по-прежнему не хочешь.
— Это неправда. Я просто люблю своего сына и не хочу, чтобы он страдал…
— Наш развод априори для него страдания.
— Чего ты сейчас от меня хочешь, Миша? Что я должна сказать, по-твоему?
— Если решила выбирать себя, — шепчет мне на ухо, снова запретно приблизившись,
